ВТО: вступить или влипнуть?

Журнал "Огонёк", №49 (5208)

Наши прилавки и сейчас завалены импортными продуктами. Станет ли их еще больше после вступления в ВТО, пока непонятно Фото: Владислав Лоншаков / Коммерсантъ

Елена Котова, экономист, писатель

Немедленно отреагирует лишь российский фондовый рынок, который тут же начнет расти, как это было в 2005 году после присвоения рейтинговыми агентствами России инвестиционного рейтинга. Для измученных кризисом, угрозами всевозможных долговых дефолтов, отсутствием хоть каких-то хороших новостей иностранных инвесторов это событие, которое может подтолкнуть к вложениям в наши ценные бумаги.

В реальном же, а не виртуальном (финансовом) пространстве ни через три дня, ни через полгода (когда женевское приглашение вступит в силу) ничего не изменится: на приведение российских тарифов и пошлин к общемировым уровням отпущены годы. Лишь треть из них будет снижена с момента присоединения (середина 2012-го), еще четверть — к концу 2015 года. Самый длинный переходный период установлен для мяса домашней птицы (8 лет) и почти такой же для автомобилей, самолетов и вертолетов (7 лет). Страховые компании смогут открывать филиалы в России лишь по истечении 9 лет после вступления, а по иностранным банкам вопрос вообще пока до конца не решен (сегодня они могут открывать в России лишь дочерние банки).

Ясно, что изменить в одночасье всю систему тарифов и пошлин не способна ни одна страна, и каждый член ВТО имел время на адаптацию. Можно быть уверенным и в том, что согласованные сроки адаптации Россия нарушит: никто, ничего и никогда не делал в срок. На что-то будут закрываться глаза, потом, когда это будет выгодно, они же будут открываться... Обычная политическая рутина.

Легенды и мифы о страданиях народа

Легенды же о страданиях, кои несет ВТО российским потребителям и производителям, будут долго пересказываться из уст в уста.

Объявить, что к нам едет зараженный свиной окорок, распалить изнывающих от скуки заседаний парламентариев и обобщить поток былей и небылиц в вердикт "народ страдает" — этого не избежать. "Что будет с малым и средним бизнесом, который начнет душить хлынувшая со всего мира конкуренция?" — спрашивает председателя правления Института современного развития Игоря Юргенса "Эхо Москвы". "А подорожавшее электричество — как с этим справится тот же мелкий бизнес, не говоря уже об инвалидах, матерях-одиночках и пенсионерах?" — вторит "Российская газета". Мы сами восстановим свой автопром, не будем ездить на новых или подержанных "опелях" и "хондах", не допустим потока китайско-турецкого ширпотреба, еще недавно говорил премьер. Ученые Российской академии сельскохозяйственных наук в ужасе от того, что после вступления в ВТО российский агропром будет терять 4 млрд долларов ежегодно.

Грозный итог подводит портал КПРФ: там подсчитали, что вступление в ВТО принесет России 30 млн безработных и 40 тысяч закрытых предприятий. "Мы отдаемся на откуп иностранцам, превращаемся в сырьевой придаток",— предупреждают они же и заключают, что вступление в ВТО по своим катастрофическим последствиям сравнимо с развалом СССР в 1991 году и превзойдет вред от "реформ" 1991-1998 годов.

Мифы и реальность

Парадоксально, но вопрос вступления России в ВТО — не столько экономический, сколько политический и идеологический. Его оценка зависит от того, какой мы хотим видеть нашу Россию завтра и десятилетия спустя.

Снижение таможенных барьеров на импортные товары поставит в трудные условия целый ряд наших предприятий, прежде всего легпрома и других конечных производителей, ориентированных на внутренний рынок. Кто-то адаптируется и станет здоровее, а кто-то и обанкротится — это реальность. Но для многих из будущих банкротов смерть полезнее, чем агония, получение мизерных субсидий, содержание в нищете спивающихся рабочих и производство металлолома, именуемого промышленной продукцией. Да, при банкротстве исчезнут рабочие места. С другой стороны, принципиально снизятся ограничения на приток иностранного капитала, который даст работу россиянам, потерявшим ее на родных предприятиях. Когда в 2007-м "Фольксваген" открывал предприятие в Калуге, большую досаду от этого испытывала Бельгия, ибо в Калугу переносился завод именно из этой страны.

В ВТО существует предел субсидий агробизнесу, что возмущает наших аграриев. Но разрешенный их уровень превышает текущий уровень субсидий в сельском хозяйстве России, так что нет тут ущерба для российского села, разве что ставится потолок мечтам лоббистов-аграриев.

Сложный вопрос — цены на газ. Вроде удивительно, что Евросоюз не требовал от нас с такой же категоричностью, как это было сделано в отношении железнодорожных тарифов, чтобы Россия отказалась от двойных — внутренних и экспортных — цен на газ. На самом деле мировой рыночной цены на газ нет, ибо доля "Газпрома" на рынке Европы и Западной Азии — около 30 процентов (при этом 100 процентов включают и альтернативные источники энергии), то есть и за пределами России "Газпром" почти монополист. Поэтому стоит вопрос об "эффективной цене" на газ. То есть и "Газпром", и его собственник — правительство — стоят перед нормальными коммерческими решениями. Сохранять ли высокие цены на газ для Европы, рискуя потерять часть доли рынка, или увеличивать эту долю, слегка снижая цену? Поднимать ли цены для отечественных предприятий, помещая их в конкурентную среду и увеличивая бюджет за счет налогов самого "Газпрома", или же удерживать внутренние цены на уровне издержек, поддерживая российских предпринимателей, включая и не конкурентоспособных? Это вопрос национальной промышленной политики, но не членства в ВТО.

Страны вступают в ВТО прежде всего для того, чтобы их экспортеры (в России это в первую очередь черные и цветные металлы, минеральные удобрения, химическая продукция) могли использовать более низкую стоимость этих ресурсов в ценовой конкуренции на мировом рынке, а их при этом не наказывали бы за демпинг. Это рождает миф, что вступление в ВТО на руку лишь этим и так небедным мальчикам, например Алексею Мордашову.

Суровая реальность включает трагедию 460 моногородов, где отжившие своей век предприятия-монстры содержат население всего города, ЖКХ и транспорт. О том, что их надо закрывать, перепрофилировать, сохранять отдельные цеха, производящие конкурентоспособную продукцию, а людей надо частью переучивать, частью переселять, частью стимулировать заняться собственным мелким, в том числе аграрным бизнесом — российские политики говорили с начала 1990-х годов. Говорили, но... не делали. Заставит ли вступление в ВТО, наконец, начать всерьез решать эту проблему?

Немного теории

Заклинания о том, что погибнет промышленность, разорится село, останется без работы треть населения, вздорожает коммуналка и билеты на поезда, а вместо вступления в ВТО нужна "продуманная" (обожаю это слово!) национальная промышленная политика, нельзя назвать бредом еще по одной причине.

На самом деле это известная теория импортозамещения. В 1950-1960-е годы обретавшие независимость бывшие колонии стояли перед такой же дилеммой — интегрироваться в мировое хозяйство, рискуя остаться в нем сырьевым придатком, или защищать свою инфантильную индустрию и долго растить ее, чтобы стать экономически самодостаточными. Сегодня ясно: теория импортозамещения потерпела крах во всем мире. В двух словах: даже в такой огромной стране, как Индия, невозможно производить абсолютно все. В СССР это было возможно лишь при наличии рабского труда вкупе с железным занавесом.

Словом, мировая торговля — насущная необходимость, каждая страна должна использовать свои сравнительные преимущества (например, нефть, газ, металл, дешевую электроэнергию, огромное пространство, за проезд и пролет над которым можно получать доход, интеллектуальный капитал), а за рубежом покупать то, что сама делает хуже (допустим, лекарства, кукурузу, точную технику, компьютеры). Ресурсами и сравнительными преимуществами страны наделены по-разному, а торговать хотят все. Правила торговли разрабатывались в мире десятилетиями, ими, в частности, предусмотрены льготы для стран, обделенных ресурсами или климатом. Если правила нарушаются, члены ВТО могут обратиться в Комиссию по урегулированию споров. Потому-то в ВТО и состоят 153 страны, на которые приходится 97 процентов мировой торговли. Из остальных 3 процентов на Россию приходится два.

Здравый смысл и вера

Во-первых, со здравым смыслом не вяжутся всего 2 процента доли России в мировой торговле, в то время как наш ВВП — шестой в мире по объему. Не вяжется с ним и обыденная жизнь. Возьмем, к примеру, джинсы. У москвича три опции: купить джинсы фабрики "Большевичка", купить "Ливайс" или "Версаче" в ЦУМе или купить их же, но в Милане. Здравый смысл ведет в Милан, потому что в ЦУМе к миланским ценам прибавлены пошлины и тарифы на растаможку. Билет экономкласса дешевле, особенно если нужны не только джинсы, но и обувь, белье, часы, свитер и вообще все, что можно привезти на себе. Заставить же человека носить джинсы от "Большевички" без железного занавеса нельзя. Стрижка у нас дороже, потому что шампуни импортные, лечение — потому что аппаратура закупается с накруткой, сантехника у нас из Италии или Финляндии, плиты, стиральные машины, телевизоры, мобильники... Люди не хотят ждать, пока наладится производство сравнимых по качеству товаров в Туве или Кирове.

Есть и научные расчеты. Доклад Всемирного банка утверждает, что вступление России в ВТО увеличит потребление россиян на 7,8 процента, а ВВП страны — на 4,3 процента. Но распределение прироста благосостояния будет неравномерным... Автор доклада Дэвид Тарр делает интересный расчет (вслед за социалистом Андерсом Аслундом из вашингтонского Института международной экономики): прирост благосостояния 10 процентов населения с наиболее низким уровнем дохода составит 5,6-9,5 процента, а верхних 10 процентов населения (тех, что с наиболее высоким) — лишь 4,6-8,8 процента.

Борьба мотивов

О желании вступить в ВТО Россия заявила еще в 1993 году. В первый срок своего президентства Владимир Путин этот процесс двигал, но как-то лениво. Потом перестал двигать, наоборот, заговорил об искусственной колбасе и китайском ширпотребе. Победила вера в необходимость самодостаточности, защиты отечественного производителя, то есть в модель импортозамещения и протекционизма. К тому же членство в ВТО неизбежно заставит проводить реальные структурные реформы, а у нас с этим вопросом туго. Построению Евразийского союза, чья модель во многом повторяет модель Евросоюза, ВТО не помеха. Волынка с ВТО объяснялась и "несправедливо навязываемыми условиями" и неготовностью выпустить нашего производителя на съедение конкурентам.

Что касается "навязывания условий", ответ прост и парадоксален — Россия очень большая. Чем больше государство, тем больше стран, на которые способна повлиять его торговая политика. Каждый вступающий должен заключить двустороннее соглашение о доступе к рынкам с каждым членом ВТО, изъявившим такое желание. В среднем число двусторонних соглашений составляет 10-20. От России их потребовали более 60 стран.

В отношении стонов о неподготовленности, согласитесь, за 18 лет "вступительной саги" можно было создать собственную "продуманную" промышленную политику, реструктурировать моногорода и поднять село. Тогда бы вступление в ВТО не застало бы нас своей "внезапностью".

Почему же тем не менее?

Не произошло внезапного обращения ни тандема, ни "Единой России", ни большинства россиян в рыночных либералов, с верой в свободу конкуренции, свободу движения капиталов, товаров и услуг. Но стало невозможно оставаться страной G8, игнорируя правила. Да мы ею уже, положа руку на сердце, и не остались. После долгих дебатов, не выгнать ли Россию из "восьмерки", и 20-летнего размахивания поправкой Джексона — Вэника, нашли более изящный способ и фактически растворили "большую восьмерку" в "большой двадцатке". Но и в группе G20, регулирующей миропорядок и устанавливающей его правила, России быть как-то не с руки, если она единственная, кто не признает правил мировой торговли. Не вяжется это ни с ролью одного из мировых лидеров, ни даже с членством в странах БРИК. С последним не вяжется не только из-за ВТО как таковой, а потому что тупик модели импортозамещения и протекционизма проявляется с каждым годом все яснее. Россия начинает отставать по развитию и качеству структуры экономики не только от Китая, но и от Бразилии с Индией. А те начинают поговаривать: не исключить ли Россию даже из БРИК?

Сказалось и давление Российского союза промышленников и предпринимателей, крупного бизнеса, которому торговля по правилам нужна как воздух. И более широко: либеральная и технократическая элита все больше понимает, что Россия слишком богата, образованна и открыта, чтобы быть настолько коррумпированной и бюрократичной. Люди сегодня живут зачастую хуже, чем в СССР, или по крайней мере не намного лучше, и националистическая риторика, привлекавшая столь многих в середине нулевых годов, все больше теряет свою популярность и контроль над умами.

Но с реальными реформами у нас по-прежнему туго. Получается, что вступлением в ВТО мы обрекли себя на них, возможно, против собственной воли. Поэтому после вступительной части сага не завершится: в ближайшее время мифотворчество интерпретаторов и кульбиты политиков, скорее всего, продолжатся, наверняка в самых неожиданных формах.