О судах, о долгах и о джентельменах

wonderbull
Лет 5 назад, когда я был гораздо моложе, искренней и доверчивее, я ходил на так называемый «Марш Несогласных». Там я почти сразу оказался в первых рядах, и зачем-то подрался с ОМОН. Это позволило мне попасть в историю дважды: в качестве жертвы режима в репортаже канала Евроньюс, и в качестве подсудимого в Мещанском суде г. Москвы.

Евроньюс забылся быстро, а суд запомнился. Ибо весьма затянулся.

Тогда все это было еще в новинку.

Нам, впервые судимым по административке, казалось,

— что это не суд, а судилище;
— что решения выносятся не по закону, а по звонку из Кремля;
— что вся репрессивная машина путинской России идет на нас войной.

Делалось прямо-таки удивительно, отчего нам совсем не было страшно. Благородство со скидкой: принципиальность перед лицом такой жуткой кары, как перенос твоего слушания на другой день. Какие жертвы! Это ж сколько потратить одних отгулов!

Воодушевленный явной несправедливостью по отношению к себе и собратьям по притеснению, я стал в гордую позу, и развил бурную деятельность. В коридорах суда, как умел, сплачивал других будущих жертв неправедной юстиции. Заедался со свидетелями из ментов, третируя их всею мощью вверенного мне словарного запаса. В ходе слушаний — витийствовал и выступал бесплатным адвокатом.

Но штраф мне выписали все равно.

Интересная же часть истории состоит в следующем. Судила ту порцию задержанных на Марше Несогласных вот эта самая судья — юная тогда Юлия Сазонова. Она неплохо смотрелась в мантии, хоть и была весьма каменна лицом:

На сегодняшний день бывшая мировая судья Мещанского суда Юлия Сазонова, уловив показавшийся ей свежим ветер, ушла в глухую оппозицию. Ранее вынесенные приговоры протестующим она объясняет так:

«Сотрудники ОМОНа не очень стройно рассказывали обстоятельства задержания, но тогда меня это не удивляло, потому что я не ждала поэтического рассказа. По опыту я знала, что полицейские плохо излагают свои мысли и часто пропускают детали. Но моя внутренняя установка была такова, что сотрудники полиции не врут. Это сейчас, постояв на Чистых прудах с Навальным и увидев, как сотрудники полиции заламывали обычных участников безо всякого на то основания, я понимаю, что с Каспаровым тогда они могли вести себя точно так же.
На следующий день с утра у суда стоял человек с табличкой „Судья Сазонова — пекинес правосудия“. В интернете на меня вылился поток ненависти, когда я прочитала все это про себя, я закрыла все страницы в социальных сетях.
— И как относятся ваши друзья, с которыми вы ходите на митинги, к тому, что вы несколько лет назад судили оппозиционеров?
— А они не знают о том, что я была судьей.
— А что вы отвечаете, когда спрашивают, чем вы занимаетесь?
— Что я — юрист, и все. Какое-то ограниченное количество людей знает, что я была судьей, но не знает подробностей. Кстати, наверное, какое-то чувство вины сейчас меня не покидает, поэтому мне важно участвовать в протестном движении, чтобы хоть как-то реабилитироваться — не перед этими всеми людьми, а перед собой».

Все это очень мимимило.

На одном памятном заседании Мещанского суда под управлением судьи Сазоновой я в риторическом припадке пообещал ей, дословно, следующее: «Ваша честь, когда вас будут судить, я приложу все усилия, чтобы вас судили справедливо и по закону».

Слова мои, видимо, произвели глубокое впечатление. Судья сообщила, что рассматривает мои инсинуации как форму защиты, и требует прекратить попытки запугать правосудие. Ввиду особого активизма в зале суда, меня признали организатором беспорядков как таковых, и присудили что-то 2.5 тыс. руб. штрафа. Избежать приговора не помогли ни изъяны в оформлении протокола, ни нестыковки в показаниях завезенных в суд полицейских (конечно, свидетелями они не были), ни «адвокат», присланный правозащитниками (это, кстати, был самый бесполезный человек во всем процессе), ни моральная поддержка единомышленников.

Штраф я, скрепя сердце, уплатил. Мне показалось, что так будет честно. Уж если грозишь судилищу законом, следует в первую очередь уважать его самому.

Даже когда он повернут против тебя.

---

Прошло 5 лет, и тренд изменился. Вслед за ним изменились и оценки проделанного исторического пути.

— Судья Сазонова устала читать про пекинеса, уверовала в Каспарова и сдалась, влившись в ряды неоконформистов с белыми лентами. Она разочаровалась в ОМОН и осталась без работы, зато снова может присутствовать в социальных сетях.
— Я детально исследовал оппозиционную среду, и возненавидел олицетворяющее ее жулье. Зато признал, что если уж кто сцепился с полицией — по справедливости, положено ему уплатить штраф.

NB. Этот эпизод научил меня изучать Закон, а не рассуждать о нем с точки зрения банальной эрудиции, здравого смысла, common sense и т.п. Текст закона часто объясняет многое, кажущееся в репортажах из зала суда дремучей жутью и судейским беспределом. Например, Сазоновой было пофигу, эти меня задерживали ОМОНовцы или другие: ей было важно, что я согласился с фактом участия в шествии, а оно уже было признано несанкционированным. Закон составлен так, чтобы минимизировать толкования. Шествие несанкционированное, участие не отрицается, детали не играют роли, платите в кассу.

К сожалению, на сегодняшний день я уже не могу пообещать судье Сазоновой, что однажды ее будут судить справедливо и по закону. В своем нынешнем состоянии, сломленном и угодливом («лайкайте меня, лайкайте, честной народ!») она не создает поводов для расследования, но и не вызывает к себе уважения. Сейчас ветер разворачивается в таком направлении, что принципиальные судьи вновь окажутся в цене. Но Сазоновой в их числе не будет. Не потому, что она чем-то непоправимо хуже других членов судейского корпуса. А потому, что не может выносить беспристрастных решений человек, настолько зависящий от социального давления. Знак Фемиды — весы, а не флюгер.

Но я начал рассказывать эту историю не для того, чтобы порассуждать о законе, судейской практике, или лишний раз помянуть свои сомнительные заслуги перед историей протестного движения.

Я хотел поговорить о штрафах, и демократическом отношении к ним. Известна максима: «демократия — это процедура»™. Если существует принятая процедура, она должна применяться. Таков принцип. Как говорила моя мама в годы моей юности, напоминая, что в доме отключат телефон, если накопить долгов за dial-up: «Джентльмен должен сам платить за свои удовольствия».

Теперь имеем следующую картинку:

Удальцов треснул некую нашистку по мордасам (?! — пассионария сразу видно). Треснул и треснул. Нашистка пошла в полицию, дело передали в суд, Удальцову выписали штраф. Давайте попробуем ответить на вопрос: должен ли он, следуя процедуре, заплатить за это удовольствие сам, не попрошайничая мелочь у фолловеров?

То есть по закону-то, понятно, должен. А из принципа или по совести — это ж надо иметь принципы.
Или совесть.
 http://wonderbull.livejournal.com/160052.html