Как Толокно в последний раз Москву видала

grauk
20.08.114

Осужденным по Болотному делу посвящается.

Следственный изолятор №6, Москва. Три утра, обыск перед отправкой на этап в колонию. Последний обыск в изоляторе, который за 8 месяцев жизни стал немного родным. Покидаю Москву почти на полтора года - на тот срок, который мне осталось провести в заключении по приговору суда. Надзорсостав просматривает мои книги и журналы.

- "Женское освободительное движение в России" - это ты читаешь? В таком-то возрасте!
- Что вы имеете в виду? Поздно читаю? Вообще-то я давно, лет с десяти о феминизме читаю.
- "Поздно"! Смешишь! Тебе бы о любви в твоем возрасте читать!

Я просижу еще пару часов в пустом помещении для обысков, поедая одну за одной шоколадки, и, схватив вещи, выпрыгну в ночь, когда за мной приедет конвой. Тьма. Оглядываюсь в последний раз на изолятор, и ныряю с крыльца моего изолятора через влажную осеннюю ночь в автозак. Мой однокамерник по СИЗО №6 Курт, если еще не заснул, стоит сейчас на ведре (чтобы быть повыше!) и смотрит в окно: из окна нашей с ним камеры видно, как заключенных сажают в автозаки, чтобы отвезти за сотни и сотни километров - отбывать наказание.

Везу с собой пластиковые ведра из-под майонеза, бутылки и мешки для мусора. Меня предупреждали, что в поезде для перевозки заключенных - "столыпине" - водят в туалет всего два раза в сутки. Посуда и мешки - на случай, если захочется более двух раз.

Мы на вокзале. Я знаю: когда я освобожусь и буду оказываться на вокзале, я всегда буду помнить о том, что где-то к задворкам железнодорожных путей подвозят невзрачный грузовик с усталыми и взволнованными людьми. Которые выбрасывают себя и свои баулы из автозака, проходят по дожди и слякоти вдоль вагона, жадно вдыхают вольный запах грязи, перемешанной с гудроном, и запрыгивают в вагонзак, подтягиваясь на поручнях (платформ в мире для заключенных нет).

В вагоне для заключенных нет матрасов, нет подушек, нет одеял. Голые полки и решетка. Отдаю одеяло, которое везу с собой, попутчице - беременной на 9-м месяце, и забираюсь на верхнюю полку. Окон в "купе" нет. Прошу конвой: откройте окно в коридоре хоть чуть-чуть, я посмотрю на Москву в последний раз. Открывают.

Граффити. Высотки. Вывески. Автобусы, пробки, дождливое утро. Отъезжаем от Москвы.

В туалете вагонзака обнаружила номер "Новой газеты". Обрадовалась: это знак моего мира, из которого меня выкрали 8 месяцев назад. Прячу номер за спину, чтобы не отнял конвой, возвращаюсь к себе в клетку-купе. Читаю в "Новой" про Ашуркова. "Молодец какой", - думаю.

К решетке приближается конвоир и шепчет. Просит написать для него тексты песен Pussy Riot. Покорно пишу тексты, а внизу листа помечаю: "Написано 22 октября 2012 года в вагонзаке по дороге из СИЗО №6 в Мордовию". Протягиваю.

- Ты подпись свою поставила?
- Нет. Зачем?
- Подпишись. Вдруг станешь знаменитой, а у меня твой автограф будет.

Беременная попутчица курит одну за одной. Ем сама, кормлю беременную.
https://www.facebook.com/tolokno/posts/798622140168673