Итоги
саммита G20 в Австралии, на самом деле, точно не известны. По той
причине, что содержание переговоров, которые проходили за закрытыми
дверьми, на этот раз там, за дверьми, и осталось. Даже на фоне обычного
информационного обеспечения крупных международных встреч, где каждое
слово лидеров в прессу на вес золота, степень закрытости в Брисбене была
необыкновенно высокой.
Эксперты-аналитики вынуждены обсуждать
что угодно, кроме самих переговоров: слухи, домыслы, фотосессии лидеров
«двадцатки», их мимику и жесты, слова при рукопожатии, корабли,
обнимания с коалами и кто кого взял за грудки. В официальных
выступлениях лидеры о самом главном либо умалчивали, либо произносили
дежурные фразы. По большому счёту достоверно известны только темы
обсуждения в неформальной части переговоров: реформа МВФ, инвестиции,
санкции, цены на нефть и, конечно, Украина. Тема кризиса на Украине
стала центральной и настолько обсуждаемой, что Киев почувствовал себя
пупом Земли и пожелал (через твиттер министра иностранных дел Климкина)
считать Украину двадцать первым членом «двадцатки». Однако «большие
дяди» решили обойтись без киевских выскочек, и решали украинский кризис в
узком кругу. Но и о результатах переговоров по Украине также ничего не
было сказано мировой общественности. Ей приходится догадываться об этом
по жестам и официальным фразам. Вокруг же плодятся догадки и слухи —
вроде бы как Обама дал добро Меркель на переговоры с Москвой по Украине,
вроде бы Меркель на самом деле против расширения санкций, а Олланд
готов-таки передать многострадальные «Мистрали».
Между тем,
главное впечатление от саммита в Брисбене только одно — Запад в
предельно жёсткой форме продемонстрировал своё агрессивное отношение к
России как к политическому лидеру незападных, так называемых
развивающихся стран. Все эти враждебные жесты в адрес Владимира Путина
рассчитаны именно на то, чтобы продемонстрировать готовность гегемона
идти до конца с силами, оспаривающими его гегемонию — как на Украине, в
Сирии, так и по вопросу мировой финансовой системы и построения
западоцентричной мировой экономики, то есть повсюду. И хотя президент
России отметил, что «действительность и виртуальная жизнь в средствах
массовой информации в данном случае сильно между собой разошлись»,
намекая на то, что переговоры за закрытыми дверьми были менее жёсткими и
более спокойными, чем на публике, тем не менее, при всех отличиях
личных разговоров от массмедийного маскарада, дискуссия наверняка была
предметная и конкретная, а значит максимально жёсткая.
Владимир Журавлев
