24.09.14А. Зубченко
Версии
Можно, конечно же, упрекнуть меня в излишнем
внимании к теме доллара. Тем более что «информационный повод» каждый раз
меняется: то бакс по четырнадцать гривен, то по пятнадцать. И
продолжает расти. Гривна, соответственно, падать. Офисное быдло,
выросшее в период независимости, снисходительно называет людей, которые
бегут менять гривны, «аленями» и думает, что оно (быдло) самое умное.
Зачем, дескать, паниковать? Это все игры с курсом.
Одни наживутся, другие пролетят. Потом все устаканится. Они просто не
понимают специфики падения курса, которая намертво впечаталась в
генетическом коде тех, кто пережил девяностые и развал СССР. Вы,
наверное, помните, как все было. Не имеет смысла пересказывать.
Банковская система, представленная одним учреждением – Сбербанк СССР,
преподнесла всем вкладчикам чудесный подарок под названием «обесцененные
вклады населения». В один момент все (!), кто откладывал себе на
спокойную старость, потеряли все свои сбережения. И не было практически
никакой возможности спастись. Тысячи рублей на счете, которые
представлялись колоссальной суммой, в одно мгновение превратились в кучу
«монеток». Думаете, народ забыл об этом? Нет, конечно. Двадцать лет
длилась эпопея с «возвращением» и «индексацией» вкладов. Под выборы об
этой теме регулярно вспоминали. «Юлина тысяча», потом «Витина тысяча».
За этими деньгами, весьма скромными даже по меркам сытых двухтысячных
годов, давились в очередях и умирали. А почему? Потому что
психологически важно было получить хоть что-то. Такой себе привет из
прошлого.
Именно в девяностые зародилось совершенно особое отношение людей к американской валюте. В одно мгновение она стала символом стабильности, уверенности в завтрашнем дне, гарантией будущего для детей. И все это началось именно с падения сначала рубля, а потом купона-карбованца. С фуфлонами вообще была песня: они обесценивались прямо на глазах.
Сначала самой крупной была тысячная купюра. Потом десятитысячная, стотысячная и, наконец, миллионная. Я четко помню курс: 100 долларов – 16 000 000 купоно-карбованцев. Над всем этим царил бакс. Попытки открыть валютные магазины и валютные же рестораны проваливались по одной простой причине: народ рассматривал доллар как средство накопления. Накопление не от хорошей жизни, а просто чтобы выжить. Все цены на базарах на товары были в у.е. Так проще, потому что курс каждый день менялся. Банковские учреждения, предлагавшие сумасшедший процент за вклады, а также всевозможные трастовые фонды рассматривались большинством как лохотроны. Да, много людей от безысходности поиграли во всякие там «МММ» и «хопры». Благо, помогла реклама, которая тогда еще была новинкой. Люди по привычке верили телевизору и газетам. Но опять-таки победил доллар. Все искали возможность заработать любым путем и отложить пару сотен баксов. Многие откладывали по пятерке-десятке. Это современные столичные офисные хомячки, выросшие на пластиковых карточках и потребительских кредитах, как-то не задумываются о том, что такое падение доллара. А мое поколение ощутило все на своей шкуре. Все понимали: курс падает – растет бензин. Растет бензин – повышаются цены на все. Плюс ко всему тотальный дефицит всего, поскольку рынок только становился. Причем в самых примитивных формах.
Да, за десять лет относительной стабильности пиетет перед долларом несколько ослаб. Раньше поменять или купить сотку в обменнике было целым событием, сопровождавшимся нервным напряжением. Ну, чтобы не кинули, не напали по дороге, чтобы сразу купить то, что надо. Целая, мля, история. Все это, я глубоко уверен, закрепилось на уровне подсознания. Те, кто пережил войну, никогда этого не забудут, хотя и не любят рассказывать о пережитом. Я имею в виду ветеранов Великой Отечественной, которых у нас уже официально считают подонками. Помню, один «мастер», которому заказали памятник на могилу тестя-ветерана, отказался делать георгиевскую ленточку. «Знаете, – сказало это чмо, – сейчас лучше этого не делать, как бы чего не вышло».
А теперь, внимание, самое важно, для чего, собственно говоря, я и ударился в эти воспоминания. Неконтролируемое (кто-то в этом сомневается) падение гривны стало спусковым механизмом мощных процессов в коллективном бессознательном.
Даже гражданская война воспринималась зомбированными потребителями с меньшей степенью трагизма, чем девальвация гривны. Оно и понятно: телевидение каждый день рисует радостно-тревожную картинку. Очередной украинский флаг вывесили, потерь нет, весь мир следит за борьбой «форпоста европейской цивилизации». Да, гробы приходят, но их стараются не показывать, а мозг медиа-зомби устроен таким образом, что просто не воспринимает негативную или шокирующую его национальное самосознание информацию.
И тут бакс по пятнадцать. Чуть больше чем за полгода гривна обесценилась вдвое. Сначала существо радуется, поскольку думает, шо сдаст подороже и купит побольше. Потом начинает сдавать из заначки и понимает: не хватает!!! Далее срабатывает «генная память»: девяностые, челноки, тотальный дефицит, работы нет, зарплата в СКВ высший символ карьеры. Что начинается? Начинается тотальная паника. И никакими постановлениями НБУ или Кабмина ее не остановить. Это уже работают инстинкты, приобретенные в прошлом веке. Соль и крупы пока не скупают в ошеломляющих количествах, однако тенденция есть.
В Киеве возле обменников тусуются по десять-пятнадцать человек. Ждут, когда кто-нибудь придет сдавать валюту. Официальный курс обмена «13.90» (покупка). Готовы покупать по 15. Традиционные пункты черного обмена работают с повышенной нагрузкой. Даже там доллары надо заранее заказывать. На самом деле никто в сытой столице не голодает. Маркеты забиты продуктами. Однако посмотрите, как быстро просыпается коллективное бессознательное, пребывавшее в спячке больше десяти лет. Как быстро люди начинают вспоминать пачки бумажек, которые им с боем давало доброе, абсолютно независимое государство. Даже вышеупомянутое офисное быдло почувствовало, что происходит нечто странное и пугающее. Однако пока рефлексирует насчет дороговизны тряпок и шестого, мля, «айфона» плюс. Некоторые делятся со мной своими страхами: «Прикидываешь, шестерка в «Цитрусе» выставлена уже по 17 рублей (семнадцать тысяч), причем самая минимальная, с 16-ю гигами. Я звонил, обещали, что через неделю двадцать стоить будет, что делать, прямо не знаю». Всем советую продавать свою почку, компенсировать девальвацию национальной денежной единицы. Самое смешное, что некоторые верят – скоро им поднимут зарплаты. На вопрос – схренали? – обижаются. Искренне. Говорят о том, что могут спокойно поехать в Европу и срубить там бабла. Или же пойти в другое место. Усиленно советую сходить им в это другое место и посмотреть, что из этого выйдет. Ну не понимают, далпоепы, что начинается тотальная безработица. Что востребованы только две профессии – будущий ветеран АТО и ремонтник разбитой бронетехники.
Именно в девяностые зародилось совершенно особое отношение людей к американской валюте. В одно мгновение она стала символом стабильности, уверенности в завтрашнем дне, гарантией будущего для детей. И все это началось именно с падения сначала рубля, а потом купона-карбованца. С фуфлонами вообще была песня: они обесценивались прямо на глазах.
Сначала самой крупной была тысячная купюра. Потом десятитысячная, стотысячная и, наконец, миллионная. Я четко помню курс: 100 долларов – 16 000 000 купоно-карбованцев. Над всем этим царил бакс. Попытки открыть валютные магазины и валютные же рестораны проваливались по одной простой причине: народ рассматривал доллар как средство накопления. Накопление не от хорошей жизни, а просто чтобы выжить. Все цены на базарах на товары были в у.е. Так проще, потому что курс каждый день менялся. Банковские учреждения, предлагавшие сумасшедший процент за вклады, а также всевозможные трастовые фонды рассматривались большинством как лохотроны. Да, много людей от безысходности поиграли во всякие там «МММ» и «хопры». Благо, помогла реклама, которая тогда еще была новинкой. Люди по привычке верили телевизору и газетам. Но опять-таки победил доллар. Все искали возможность заработать любым путем и отложить пару сотен баксов. Многие откладывали по пятерке-десятке. Это современные столичные офисные хомячки, выросшие на пластиковых карточках и потребительских кредитах, как-то не задумываются о том, что такое падение доллара. А мое поколение ощутило все на своей шкуре. Все понимали: курс падает – растет бензин. Растет бензин – повышаются цены на все. Плюс ко всему тотальный дефицит всего, поскольку рынок только становился. Причем в самых примитивных формах.
Да, за десять лет относительной стабильности пиетет перед долларом несколько ослаб. Раньше поменять или купить сотку в обменнике было целым событием, сопровождавшимся нервным напряжением. Ну, чтобы не кинули, не напали по дороге, чтобы сразу купить то, что надо. Целая, мля, история. Все это, я глубоко уверен, закрепилось на уровне подсознания. Те, кто пережил войну, никогда этого не забудут, хотя и не любят рассказывать о пережитом. Я имею в виду ветеранов Великой Отечественной, которых у нас уже официально считают подонками. Помню, один «мастер», которому заказали памятник на могилу тестя-ветерана, отказался делать георгиевскую ленточку. «Знаете, – сказало это чмо, – сейчас лучше этого не делать, как бы чего не вышло».
А теперь, внимание, самое важно, для чего, собственно говоря, я и ударился в эти воспоминания. Неконтролируемое (кто-то в этом сомневается) падение гривны стало спусковым механизмом мощных процессов в коллективном бессознательном.
Даже гражданская война воспринималась зомбированными потребителями с меньшей степенью трагизма, чем девальвация гривны. Оно и понятно: телевидение каждый день рисует радостно-тревожную картинку. Очередной украинский флаг вывесили, потерь нет, весь мир следит за борьбой «форпоста европейской цивилизации». Да, гробы приходят, но их стараются не показывать, а мозг медиа-зомби устроен таким образом, что просто не воспринимает негативную или шокирующую его национальное самосознание информацию.
И тут бакс по пятнадцать. Чуть больше чем за полгода гривна обесценилась вдвое. Сначала существо радуется, поскольку думает, шо сдаст подороже и купит побольше. Потом начинает сдавать из заначки и понимает: не хватает!!! Далее срабатывает «генная память»: девяностые, челноки, тотальный дефицит, работы нет, зарплата в СКВ высший символ карьеры. Что начинается? Начинается тотальная паника. И никакими постановлениями НБУ или Кабмина ее не остановить. Это уже работают инстинкты, приобретенные в прошлом веке. Соль и крупы пока не скупают в ошеломляющих количествах, однако тенденция есть.
В Киеве возле обменников тусуются по десять-пятнадцать человек. Ждут, когда кто-нибудь придет сдавать валюту. Официальный курс обмена «13.90» (покупка). Готовы покупать по 15. Традиционные пункты черного обмена работают с повышенной нагрузкой. Даже там доллары надо заранее заказывать. На самом деле никто в сытой столице не голодает. Маркеты забиты продуктами. Однако посмотрите, как быстро просыпается коллективное бессознательное, пребывавшее в спячке больше десяти лет. Как быстро люди начинают вспоминать пачки бумажек, которые им с боем давало доброе, абсолютно независимое государство. Даже вышеупомянутое офисное быдло почувствовало, что происходит нечто странное и пугающее. Однако пока рефлексирует насчет дороговизны тряпок и шестого, мля, «айфона» плюс. Некоторые делятся со мной своими страхами: «Прикидываешь, шестерка в «Цитрусе» выставлена уже по 17 рублей (семнадцать тысяч), причем самая минимальная, с 16-ю гигами. Я звонил, обещали, что через неделю двадцать стоить будет, что делать, прямо не знаю». Всем советую продавать свою почку, компенсировать девальвацию национальной денежной единицы. Самое смешное, что некоторые верят – скоро им поднимут зарплаты. На вопрос – схренали? – обижаются. Искренне. Говорят о том, что могут спокойно поехать в Европу и срубить там бабла. Или же пойти в другое место. Усиленно советую сходить им в это другое место и посмотреть, что из этого выйдет. Ну не понимают, далпоепы, что начинается тотальная безработица. Что востребованы только две профессии – будущий ветеран АТО и ремонтник разбитой бронетехники.
Источник: Версии
Комментариев нет:
Отправить комментарий