24.03.15Дмитрий Куликов
Член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня" Дмитрий Куликов рассуждает о новых условиях и задачах развития политической системы.
К весне текущего года в стране сложилась уникальная для России социо-культурная ситуация. Внешнеполитическая позиция президента, воссоединение с Крымом, отношение к восставшему Донбассу, категорическое непринятие любых революционных сценариев смены власти внутри страны сформировали новый социальный организм, который сегодня принято называть "Крымский консенсус" или "Путинский консенсус". По оценкам различных социологических служб, в зависимости от методик проводимых исследований и акцентов в опросных анкетах, социальная база этого консенсуса составляет от 85 до 95 процентов граждан страны.
Более того, единство данного консенсуса постоянно укрепляется в результате общественной рефлексии и расширения понимания сути геополитической и исторической ситуации. Эта ситуация заключается в том, что Россия сегодня — восставшая против мировой сверхвласти часть мира. Россия отказалась подчиняться США как мировому гегемону и выразителю интересов господства западного сверхобщества (в терминах Александра Зиновьева). Данное противостояние есть противостояние принципиальное и историческое. Либо нас сомнут, России не будет, и мир на десятилетия, а может, и на века будет подчинен мировой сверхвласти западнизма (термин А.Зиновьева), либо нам удастся отстоять свое право на существование, на свою цивилизационную сущность и тем самым — на принципиальную возможность так называемого многополярного мира, сохраняющего культурное и цивилизационное многообразие как важнейший ресурс развития для всего человечества.
Александр Зиновьев неоднократно писал и говорил еще 15-20 лет назад о том, что суть процесса так называемой глобализации состоит в установлении тоталитарной гегемонии западнисткого сверхобщества во всем мире. Сегодня благодаря теоретическому предвидению Зиновьева мы имеем философский и политический язык для описания этих процессов и можем верно понимать реальность. Мы, как российский народ, все больше понимаем, что именно в этом противостоянии состоит сегодня суть исторического и геополитического процесса. Россия не в первый раз в своей истории встала на пути очередного проекта мирового господства. Это понимание есть одновременно и важнейший фактор, определяющий не только существование сегодняшнего народа (народов) России, но одновременно и фактор, определяющий воспроизводство российской политической нации. Сложившаяся геополитическая ситуация в качестве "естественного фона" стимулирует это воспроизводство на основе "Крымского консенсуса".
Однако, для полноценного функционирования политической нации недостаточно только содержательного единства по принципиальным вопросам и целям. Нужна еще собственно политика, т.е. собственно политическая дискуссия о том, в чем мы не согласны. Наличие собственно политики и политических процессов внутри "Крымского консенсуса" — важнейшее условие воспроизводства россиян как политической нации и воспроизводства российского политического класса.
Мы не должны повторять ошибок российской империи и советского проекта, где отсутствовал публичный политический процесс, помещенный в рамки права и закона. Отсутствие публичной политики, как ресурса развития, толкало нас к необходимости ее учреждения и в начале XX века и в позднем СССР. Оба раза мы с этим не справились, и нам пришлось пережить крах государственности и в 1917-м и в 1991-м годах.
Внутри "Крымского консенсуса" нам есть о чем спорить и мы должны об этом спорить. Главное – наша хозяйственно-экономическая политика. Мы просто обязаны создать суверенную экономику, которая будет конкурентоспособна и станет надежным основанием для нашего политического суверенитета. Нам нужно освободится не только от политической сверхвласти мирового гегемона, и от его экономической сверхвласти. Это обязательное условие нашей долгосрочной устойчивости. Как освободить нашу финансовую систему от власти доллара? Какой должна быть наша финансовая система, чтобы мы могли накапливать и инвестировать наше богатство? Что делать в этой сфере и как – вот поле для интенсивной открытой дискуссии. Что нам делать в сфере образования? Мы сегодня понимаем, что не стоит в декоративном смысле воспроизводить у себя так называемую "болонскую систему". А что? Осмысленного ответа у нас пока нет, и глупо надеяться, что он родится в недрах соответствующего министерства или в кругу ученых гайдаровской школы, превратившейся в закрытую монополистическую секту.
Мы понимаем сегодня, что импортированная в страну так называемая страховая модель медицины крайне малоэффективна, и не обеспечивает нам необходимый массовый (всеобщий) уровень здоровья народа. Что мы будем делать в этой сфере? По инерции из 90-х годов "улучшать страховую модель"? Но ведь уже очевидна не только ее неэффективность, но и вредность.
Что мы будем делать в сфере культурной политики? Например, что нужно сделать для перехода от отдельных успешных проектов к национальной индустрии в сфере кинематографа? У нас есть такая цель или мы согласны быть территориальным фрагментом большого голливудского рынка, который не только "стрижет" с нас прибыль, но и осуществляет эффективное культурно-идеологическое воздействие через эту сферу?
Это лишь небольшая часть вопросов, которые нам необходимо решать внутри общестранового "Крымского консенсуса". Именно наличие такого консенсуса, т.е. единства по принципиальным, определяющим вопросам позволяет нам перейти к политической борьбе и сколь угодно острым дискуссиям внутри него.
"Крымский консенсус" есть точка сборки национального единства и одновременно граница "дозволенного" в политической борьбе. Будет большой политической ошибкой не воспользоваться этими его возможностями. "Крымский консенсус" создает необходимые условия для перехода от имитационной к реальной политике в стране.
Также, на сегодняшний день вполне очевидно, что участниками новой политики могут стать только члены "Крымского консенсуса". Те немногие, кто не согласен с воссоединением с Крымом, не поддерживает Донбасс, кто готов сдаться на милость мирового гегемона и применить к себе правило "горе побежденным", кто не отказывается от бунтов и революций как средства захвата власти, участниками новой российской политики стать не смогут. У них нет "билета" в российский политический класс. Не следует рассматривать это меньшинство как объект каких-либо репрессий. Не следует называть их какими либо "колоннами" (пятыми или шестыми). Маргинальная часть общества вполне имеет право на существование, если она не нарушает закон. Но закон должен быть суров по отношению к тем, кто его нарушает. Не принятие содержательных требований "Крымского консенсуса" выводит не принявшего за границы политики. Просто маргинал или в случае нарушения закона – иностранный агент-революционер, таков объективный коридор возможностей самоопределения для отказавшихся. Каков сегодня объективный "пропуск" в политику, поняли партийные организации партии "Гражданская платформа" и совершили недавно соответствующее этому пониманию действие. Удаление из партии группы Прохорова, не захотевшей признавать "Крымский консенсус", было несколько театрализованным, но за этим театром не удалось скрыть действительную политическую суть. Непринятие "крымского консенсуса" вынудило не принявших его покинуть политику.
На нашем либеральном фланге впервые в истории современной России появляется патриотическая либерально-консервативная партия, входящая в системный национальный политический консенсус. Уже понятно, что дальнейшее оформление этой политической силы будет зависеть от ее способности размежевания с либерально-демократическим наследием 90-х с одной стороны, и от способности предложить решения для актуальной политической повестки, упомянутой выше. Если они справятся с этим, мы получим еще одну системную политическую позицию.
Наше общество уже не является исключительно левым, а политически оно представлено исключительно левыми партиями, включая "Единую Россию". Нужно решать задачу политической представленности правого и либерально-консервативного электората, входящего в "крымский консенсус". Имитация его представленности через "либеральную фракцию" внутри "Единой России" является уже не адекватной требованиям и задачам текущей политической ситуации.
Нам ни в коем случае нельзя повторить прошлых ошибок. В 1993-м году так называемые либералы и радикал-демократы расстреляли российский парламент из танков, тем самым уничтожили российскую политику как таковую, и именно этим породили кредо "Парламент — не место для дискуссий". Важнейшая задача текущего момента — сделать парламент основным местом для политических дискуссий, в котором политически будут представлены все социальные группы, принадлежащие "Крымскому консенсусу".
РИА Новости http://ria.ru/zinoviev_club/20150324/1054181774.html#ixzz3VKB9qp8z
Александр Зиновьев неоднократно писал и говорил еще 15-20 лет назад о том, что суть процесса так называемой глобализации состоит в установлении тоталитарной гегемонии западнисткого сверхобщества во всем мире. Сегодня благодаря теоретическому предвидению Зиновьева мы имеем философский и политический язык для описания этих процессов и можем верно понимать реальность. Мы, как российский народ, все больше понимаем, что именно в этом противостоянии состоит сегодня суть исторического и геополитического процесса. Россия не в первый раз в своей истории встала на пути очередного проекта мирового господства. Это понимание есть одновременно и важнейший фактор, определяющий не только существование сегодняшнего народа (народов) России, но одновременно и фактор, определяющий воспроизводство российской политической нации. Сложившаяся геополитическая ситуация в качестве "естественного фона" стимулирует это воспроизводство на основе "Крымского консенсуса".
Однако, для полноценного функционирования политической нации недостаточно только содержательного единства по принципиальным вопросам и целям. Нужна еще собственно политика, т.е. собственно политическая дискуссия о том, в чем мы не согласны. Наличие собственно политики и политических процессов внутри "Крымского консенсуса" — важнейшее условие воспроизводства россиян как политической нации и воспроизводства российского политического класса.
Мы не должны повторять ошибок российской империи и советского проекта, где отсутствовал публичный политический процесс, помещенный в рамки права и закона. Отсутствие публичной политики, как ресурса развития, толкало нас к необходимости ее учреждения и в начале XX века и в позднем СССР. Оба раза мы с этим не справились, и нам пришлось пережить крах государственности и в 1917-м и в 1991-м годах.
Внутри "Крымского консенсуса" нам есть о чем спорить и мы должны об этом спорить. Главное – наша хозяйственно-экономическая политика. Мы просто обязаны создать суверенную экономику, которая будет конкурентоспособна и станет надежным основанием для нашего политического суверенитета. Нам нужно освободится не только от политической сверхвласти мирового гегемона, и от его экономической сверхвласти. Это обязательное условие нашей долгосрочной устойчивости. Как освободить нашу финансовую систему от власти доллара? Какой должна быть наша финансовая система, чтобы мы могли накапливать и инвестировать наше богатство? Что делать в этой сфере и как – вот поле для интенсивной открытой дискуссии. Что нам делать в сфере образования? Мы сегодня понимаем, что не стоит в декоративном смысле воспроизводить у себя так называемую "болонскую систему". А что? Осмысленного ответа у нас пока нет, и глупо надеяться, что он родится в недрах соответствующего министерства или в кругу ученых гайдаровской школы, превратившейся в закрытую монополистическую секту.
Мы понимаем сегодня, что импортированная в страну так называемая страховая модель медицины крайне малоэффективна, и не обеспечивает нам необходимый массовый (всеобщий) уровень здоровья народа. Что мы будем делать в этой сфере? По инерции из 90-х годов "улучшать страховую модель"? Но ведь уже очевидна не только ее неэффективность, но и вредность.
Что мы будем делать в сфере культурной политики? Например, что нужно сделать для перехода от отдельных успешных проектов к национальной индустрии в сфере кинематографа? У нас есть такая цель или мы согласны быть территориальным фрагментом большого голливудского рынка, который не только "стрижет" с нас прибыль, но и осуществляет эффективное культурно-идеологическое воздействие через эту сферу?
Это лишь небольшая часть вопросов, которые нам необходимо решать внутри общестранового "Крымского консенсуса". Именно наличие такого консенсуса, т.е. единства по принципиальным, определяющим вопросам позволяет нам перейти к политической борьбе и сколь угодно острым дискуссиям внутри него.
"Крымский консенсус" есть точка сборки национального единства и одновременно граница "дозволенного" в политической борьбе. Будет большой политической ошибкой не воспользоваться этими его возможностями. "Крымский консенсус" создает необходимые условия для перехода от имитационной к реальной политике в стране.
Также, на сегодняшний день вполне очевидно, что участниками новой политики могут стать только члены "Крымского консенсуса". Те немногие, кто не согласен с воссоединением с Крымом, не поддерживает Донбасс, кто готов сдаться на милость мирового гегемона и применить к себе правило "горе побежденным", кто не отказывается от бунтов и революций как средства захвата власти, участниками новой российской политики стать не смогут. У них нет "билета" в российский политический класс. Не следует рассматривать это меньшинство как объект каких-либо репрессий. Не следует называть их какими либо "колоннами" (пятыми или шестыми). Маргинальная часть общества вполне имеет право на существование, если она не нарушает закон. Но закон должен быть суров по отношению к тем, кто его нарушает. Не принятие содержательных требований "Крымского консенсуса" выводит не принявшего за границы политики. Просто маргинал или в случае нарушения закона – иностранный агент-революционер, таков объективный коридор возможностей самоопределения для отказавшихся. Каков сегодня объективный "пропуск" в политику, поняли партийные организации партии "Гражданская платформа" и совершили недавно соответствующее этому пониманию действие. Удаление из партии группы Прохорова, не захотевшей признавать "Крымский консенсус", было несколько театрализованным, но за этим театром не удалось скрыть действительную политическую суть. Непринятие "крымского консенсуса" вынудило не принявших его покинуть политику.
На нашем либеральном фланге впервые в истории современной России появляется патриотическая либерально-консервативная партия, входящая в системный национальный политический консенсус. Уже понятно, что дальнейшее оформление этой политической силы будет зависеть от ее способности размежевания с либерально-демократическим наследием 90-х с одной стороны, и от способности предложить решения для актуальной политической повестки, упомянутой выше. Если они справятся с этим, мы получим еще одну системную политическую позицию.
Наше общество уже не является исключительно левым, а политически оно представлено исключительно левыми партиями, включая "Единую Россию". Нужно решать задачу политической представленности правого и либерально-консервативного электората, входящего в "крымский консенсус". Имитация его представленности через "либеральную фракцию" внутри "Единой России" является уже не адекватной требованиям и задачам текущей политической ситуации.
Нам ни в коем случае нельзя повторить прошлых ошибок. В 1993-м году так называемые либералы и радикал-демократы расстреляли российский парламент из танков, тем самым уничтожили российскую политику как таковую, и именно этим породили кредо "Парламент — не место для дискуссий". Важнейшая задача текущего момента — сделать парламент основным местом для политических дискуссий, в котором политически будут представлены все социальные группы, принадлежащие "Крымскому консенсусу".
РИА Новости http://ria.ru/zinoviev_club/20150324/1054181774.html#ixzz3VKB9qp8z
Комментариев нет:
Отправить комментарий