14.08.15.
domestic_lynx
Татьяна Воеводина
Окончила Московский институт иностранных языков по специальности «переводчик» и Московскую государственную юридическую академию со специализацией по гражданскому праву. Работала в Министерстве Внешней торговли, в Итальянско-российской торговой палате, в качестве представителя в Москве итальянской компании группы ФИАТ. С 1998 г. владелица и руководитель компании "Белый кот", специализирующейся на продаже изделий для экологически чистой уборки. Также агробизнес в Сальском районе Ростовской области
Вчера посмотрела фильм, который давно собиралась посмотреть – «Солдат империи». Включила, занималась кой-какими механическими делами, а оно играло. Это по существу дела биография писателя А.Проханова, рассказанная им самим. Удивительно энергичный человек: где только ни побывал. Практически во всех горячих точках планеты. И не просто приехал-уехал, а можно сказать, прошёл с автоматом. Подлинно «Я хату покинул, ушёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать». Таких авторов интересно читать, потому что за ними что-то стоИт, какой-то опыт. Но я, собственно, не о том. Проханов – редкостное у нас явление. У нас – я имею в виду: в русской интеллигенции. Он любит и ценит государство. Он его даже воспевает. В этом есть что-то не русское. А возможно, это и есть то, чего нам, русским, не хватает.
И мне захотелось написать о типичном отношении русских к государству.
Люблю родину, берёзки-осинки, а государство – у-у-у! – ненавижу! Проклятый режим, кровавая гебня, слезинка ребёнка, страдания лучших людей – ну, сами знаете. Сегодня, правда, самая креативная тусовка повадилась даже не то, что государство, а и сам русский народ ненавидеть, но это всё-таки эксцесс. Обычный средний интеллигент, а паче того нормальный русский человек до такой корчи самоотрицания всё-таки не доходит. Но вот не любить (презирать, ненавидеть – смотря по характеру и темпераменту) российское государство, злорадно подмечать его проколы и несуразности (к чему оно, надо признать, даёт многообразные поводы) – вот этим увлекаются многие. Да что многие – почти все.
Этим мыслям и этим чувствам – третий век пошёл. И отчизну любили «странною любовью», и крепостное право обличали, называя «рабством», которым оно, бесспорно, не было; и под гнётом самодержавия было принято томиться – всё было, ничто не ново под Луной.
Меж тем государство надо ценить и уважать. И государство как идею, и (что особенно трудно) – историческое государство. Потому что государство – это организация жизни. Структура. А всякой структурой нужно дорожить. Потому что создать, наладить и запустить в работу любую, даже самую фиговенькую организацию – неимоверно трудно. Чтобы и члены этой организации не «скушали друг друга», и прибыль приносила… - ох, тяжела ты шапка Мономаха, даже самого микроскопического размера. Знаете, когда я это поняла? Когда сама начала заниматься бизнесом и стала своими руками создавать организацию. До этого я была чистой интеллигенткой-анархисткой – как все. Всё вокруг мне было не так, всё по-дурацки, всё не по уму…
Утопии безгосударственной жизни у нас всегда имели успех. Кто-то из немецких государствоведов сказал, что мы, русские, из всех политических учений внесли оригинальный вклад только в одно – в анархизм, т.е. учение о том, как обходиться без государства. Знатным анархистом стал Лев Толстой на склоне лет. Тогдашний известный публицист Михаил Меньшиков укорял графа-анархиста: если уж отрицаете государство, будьте последовательны - не пользуйтесь почтой и железной дорогой.
Среди современных либерал-анархистов тоже распространена мысль: я (великий Я – пуп земли и центр мироздания) от этого государства ничем не завишу. Я не получаю пособий, не хожу в районную поликлинику, я сам зарабатываю на жизнь – и плевать я хотел на это государство. Какая детская наивность! То, что ты можешь безопасно ходить по улицам и ездить по дорогам (что наблюдается далеко не во всех частях Вселенной), что в домах так-сяк есть тепло и электричество, что дети ходят в школу, а старушки всё-таки получают пенсию – всё это деятельность государства. Не будь его – креативным пришлось бы сбиваться в стаи и отстреливаться от аналогичных образований. Такое было у нас после революции 17-го года, такое сегодня в во многих странах.
На самом деле нет государства – и жизни тоже нет, вернее, она становится невыносимой, самая ткань её - расползается. Такое в нашей истории бывало – и в 1612 году, и в 1917, и – в версии лайт – в 1991-м. Мы тогда не защитили своё государство от расчленения во многом именно потому, что не верили в важность и ценность государства вообще. Нам внушили, что оно – бяка, кого-то там угнетает – ну и пропади оно пропадом. Так думали, а паче того – чувствовали миллионы. И не поднялись на его защиту.
Умственная часть нашего народа, называемая у нас интеллигенцией, государство не любит, не ценит и не уважает. Вообще, типичное воззрение типичного интеллигента на государство – это смесь пугачёвщины с марксизмом. От пугачёвщины – готовность всё пустить клочками по заулочкам ради какой-то смутной высшей правды. А от марксизма – «теоретическое» отрицание государства, вроде как от имени науки. Помнит интеллигент, как проходили, что-де государство – организация насилия для поддержания власти господствующих классов. Насилие? Слышите – насилие! Какой ужас. Нет насилию! Насилие не пройдёт! Так рассуждает, точнее, чувствует нормальный русский интеллигент.
Маркс и впрямь не любил государство, сулил его «отмирание» и замену каким-то мутным общественным самоуправлением. Гипотеза чисто умозрительная. Многие государства в Европе когда и выросли из общественного самоуправления разбойничьих банд, но зачем же туда возвращаться? Но такая идея была и даже преподавалась в школе. Сегодня редко кто числит себя марксистом, но в антипатии к государству многие с Марксом согласны.
От обломовщины в нашем отношении к государству – нежелание в нём участвовать.
Вообще, неформулируемый, но реально существующий политический идеал русского человека: «Сделайте нам красиво, но сами мы в этом участвовать не хотим». Пускай ОНИ делают и за всё отвечают, а я - я во всём этом мараться не хочу. Что здесь от чистоты помыслов, а что от лени – трудно отделить.
Вполне возможно, что русские не любят государство именно потому, что они от него чересчур много ждут. Не действующей организации, а высшей правды. А раз высшей правды нет – пропади оно пропадом.
На такое отношение русских к государству обращали внимание умные и наблюдательные люди очень давно. «Барин-демократ» (по меткому определению Бердяева) славянофил Иван Хомяков считал, что народ наш власть не любит, считает тягостной обязанностью, а не правом. Вот и поручает царю нести бремя власти, тяготу организации жизни. Поэтому лучше всего наш народ себя чувствует под отеческой рукой самодержавного царя. Этот образ правление – самодержавие (не путать с абсолютизмом европейского образца!) – наиболее сродствен и органичен нашему народу.
В этой мысли много правды: повседневная работа по организации и налаживанию жизни русского человека тяготит, и он рад её на кого-то переложить. А ведь эта работа – и есть политика в изначальном, аристотелевом смысле – искусство управления полисом. У нас собраться на совет подъезда или уличный комитет – целая эпопея. Никому не охота, всем скучно и противно, в результате «к власти» приходят проходимцы, что ещё больше утверждает жителей в том, что участвовать в этом и не надо: делай-не делай – всё толку нет. А ведь совет подъезда или уличком – непосредственная школа государственной работы. Именно тут легендарная кухарка должна учиться управлять государством.
К сожалению, наш народ за века своего исторического бытия не сумел выработать тип эффективного государственного управленца – чиновника. Чиновники, бюрократы всегда ощущались как что-то чуждое, неинтересное, даже гадкое. Возьмите русскую классическую литературу: чиновник – это либо щедринский тип, либо убогий Акакий Акакиевич. Для русского народа чиновники всегда ОНИ. Хотя, рассуждая по справедливости, чиновники – это такая же часть народа, его порождение, как и любые другие профессиональные и социальные группы. Не с Луны же свалились гадкие ОНИ, а учились в школе, ездили в пионерлагерь и вообще жили точно так же, как МЫ, которые вечно ощущают себя их жертвами. Так что русскому народу в числе прочих исторических задач предстоит выработка эффективного, честного, работящего чиновничества. Достойного большой и современной страны.
Не только эффективного чиновника предстоит выдвинуть из себя нашему народу. Нашему народу ещё предстоит выработать государственное устройство, не выдуманное или заимствованное, а отвечающее народной душе и практически реализуемое. Меньше всего на эту роль годится формальная демократия западного разлива, которая уже показала свой разрушительный потенциал в нашей стране. Нащупать годный для нашего народа образ правления – это творческая историческая задача, и над её решением надо работать.
Но каким бы ни был этот взыскуемый образ правления, надо всегда помнить о непреходящей ценности государства. Такого, какое есть: не идеального, неправильного, не вполне подходящего, не отвечающего высшим принципам и дурно справляющегося со своими задачами. Это как дом: лучше плохой, чем никакого. Нельзя, как наши либеральные (да вовсе и не только либеральные) интеллигенты рассуждать так: «Хорошее государство – люблю, а плохое – готов взорвать». Взорвать – просто. Вообще, интеллигенты (а по существу – городские дикари, не связанные ни с какой практикой жизни), начитавшись книжек, способны стать очень взрывчатым материалом. На это обращал внимание ещё Ортега и’Гассет в «Восстании масс». Они не понимают, сколь сложно устроено государство, как легко его развалить и сколь трудно построить.
Надо понимать и помнить, чтО приходит на смену плохому государству. Диктаторскому, антидемократическому, попирающему права и свободы. Что, например, пришло на смену самодержавию в России? Анархия, гражданская война, длительное обнищание. А что в Ливии после свержения неправильного, авторитарного диктатора Каддафи?
К несчастью, русская интеллигенция (исторически созданная всецело государством и для государственных нужд), как правило, не понимает и не ценит государства. У неё отсутствует государственный смысл даже в зачаточной форме. Фронда – способ её существования; всё, что исходит от государства, от начальства – плохо по определению и заслуживает лишь ёрнического высмеивания. Похвалить какую-нибудь инициативу начальства – акт предательства корпоративного духа интеллигенции.
Почти три века длящаяся распря русской интеллигенции и русского государства – это наше громадное национальное несчастье. Это как если бы у человека были нелады с собственной головой – ведь интеллигенция (в замысле, по крайней мере) - это мозг нации. Власть часто действует не по уму? Очень даже часто! А как по-другому-то может быть, если само понятие государства у нашего умственного сословия вызывает разве что брезгливую усмешку? Не всегда, говорите? Не у всех? Хотелось бы на это надеяться… Времена, похоже, наступают крутые.
Комментариев нет:
Отправить комментарий