Л. Пирогов. Почему «зло должно приходить в мир»

01.07.16
Лев Пирогов


Бывают странные сближенья… А бывают нестранные — сами по себе соединяются в голове.

С разницей в один день зацепил глазами две информации: 1) кадетские училища ежегодно выпускают несколько тысяч юных патриотов России; 2) в Шоколадном лофте в центре Москвы проходят недорогие семинары на тему «Как пережить эпоху Путина и как быть революционером, не вставая с дивана».

Кстати, что вам легче вообразить — кадетское училище или шоколадный лофт? Мне — училище; вероятно, я патриот.

Без выбора веры нет

Так вот, что подумалось. Мы, патриоты, часто возмущаемся: доколе будут чувствовать себя как дома в нашей стране всякие гайдаро-чубайсы? Кадетские училища — понятно и хорошо. А вот шоколадный лофт — да еще с семинарами? Доколе?

И вдруг вспомнилось: а ведь было уже — когда кадетские училища есть, а лофтов с семинарами нет, и нельзя между ними выбрать. Правильное было, а неправильного не было. И что получилось? «В три дня слинял Советский Союз». Слинял, потому что всем, даже тем, кто был душой за училища, очень уж хотелось лофтов и семинаров. Джинсов, Набокова и пластинок с рок-музыкой. Коктейлей через соломинку. Дискотек.

Потом, уже чуть-чуть поумнев, мы сетовали: почему Советская власть проводила такую заскорузлую молодежную политику? Запрещала эти самые рок-группы, например… Или этого Набокова… Не запрещала бы — глядишь, была бы у молодежи с интеллигенцией отдушина, и не ненавидели бы они все свое лишь за то, что нет ничего чужого.

Сегодня джинсы, рок-музыка, Набоков и «сто сортов колбасы» неактуальны. Сегодня — лофты и семинары, Навальный и «Эхо Москвы». Их не только не запрещают, но и подкармливают за казенный счет — чтобы были. Чтобы мы сами могли сообразить — что важнее. Потому что когда не сами, когда нам правильное и важное навязывают, не оставляют выбора, мы не верим.

Фальшь идеального

На этом обязательные размышления заканчиваются, и начинаются необязательные. О необходимости зла в мире. Помните, отец Сергий у Толстого говорил: «Зло должно приходить в мир, но горе тому, через кого оно приходит». А, собственно, почему должно?

Богословский ответ прост: потому что у человека должна быть свобода выбора.

У меня есть почти научная — арифметическая — гипотеза. Согласно шуточному Закону Старджона, девяносто процентов всего на свете (что бы мы ни взяли) — всегда окажутся дрянью, ерундой, пакостью. Ну, пусть не девяносто. Пусть только десять. Или даже один. (Хотя опыт подсказывает, что больше.) Так вот. Соединив (странно сблизив) Закон Старджона и Закон сохранения, получим следующее. Допустим, мы удалили из мира девяносто процентов (или десять, или один) всего плохого. Но оставшееся хорошее снова разделится на эти самые девяносто и десять процентов! Мы опять удалим плохое — и мир опять разделится… Так, с каждым «улучшением» его будет становиться все меньше и меньше. Можно доулучшать до мышей.

Именно поэтому в искусстве существует «проблема положительного образа». Достоевскому, чтобы создать образ идеального человека, пришлось наградить его душевным недугом и малюсенькой потешной фамилией. Единообразно положительный образ скучен, мало того — фальшив. Как фальшива эта картина:



Понятно, что она может нравиться. Она и мне нравится: ватрушки, самовар, фикус — все на месте. (Еще бы котика.) Дети сыты, послушны, старшая посещает школу, муж — ответственный работник — доводит решения Партии до сведенья старика-отца. Я пытаюсь понять, чего в ней нет.

А нет в ней, пожалуй, именно того, ради чего «зло должно приходить в мир», — нет внутреннего измерения, «художественного конфликта», драмы. Благо будто само упало на людей с хорошими лицами. Непонятно, через что они прошли и проходят, чтобы его добиться. Только вот нашивки за ранения на мужниной гимнастерке… Единственный пропуск в тот мир, где благо нужно заслужить, защитить. На этой картине отдыхаешь душой — и это правильно, душе нужен отдых, но еще ей нужно трудиться. А такой возможности картина не предоставляет.

В отличие от этой, например:



Тут благостыни немного. Почему эти запыленные, не очень-то красивые люди сидят на дороге? Если они муж с женой, им что, посидеть негде? Значит, не муж… Название картины — «Влюбленные». Это в таком-то возрасте… Но вот как-то его лицо и ее дочерна загорелый локоть сообщают мне, что особого зла в их любви нет. И не будет. Они не допустят. Они умеют бороться. И любовь свою неловкую, стыдную заслужили. Зато она высока.

Ну, нафантазировать можно что угодно другое — и там, и здесь. Важно просто понять: добра без зла не бывает. Кто бы знал, что белое — это белое, если бы не было черного?

Вот так, ребята, искусство порой помогает нам осознать внутреннюю политику правительства. Я почти что не пошутил.

Лев Пирогов