Н. Барабаш. «Гитлера на них нет!»

25.03.17
Наталья Барабаш
um.plus © 2017



Я не ожидала, что когда-нибудь услышу эту фразу.Только не здесь, не в Австрии. И не от немца

Но 50-летний мужик в кафе-баре, где установлен телевизор, бесконечно транслирующий репортажи с места теракта в Лондоне, зло поставил пивную кружку на стойку. И не совсем твердым от выпитого голосом сказал:

— При нем хоть был порядок.

Какой именно это был порядок, Хайнца, приехавшего в Вену из Франкфурта на Майне, уже не интересовало.

— На улицу не выйдешь — одни мигранты, тетки в платках. Расплодили их, посадили себе на голову! А они теперь нас машинами давят. Нормально? И никто их не приструнит!

И мужик заказал себе еще пива.

Разливанная демократия и безбрежная толерантность хороши в сытые спокойные времена. В неспокойные обыватель — любой, в любой стране — начинает тосковать по сильной руке

Так в конце лихих 90-х некоторые российские граждане ностальгически вздыхали, глядя на разгул криминального бизнеса: «Сталина на них нет».

Но есть в этих вздохах некоторая разница. О роли Сталина в истории до сих пор спорят горячие головы. Гитлер — фигура настолько в немецкоговорящих странах демонически проклятая, что в обычных разговорах его, как Волан де Морта, предпочитают по имени не называть. А уж чтобы откровенно затосковать по нему…

Это Евросоюзу надо было сильно постараться.

Изменения, которые происходят в Европе, меняют не только ее лицо. Меняют ее архитектонику

Вот уже к помпезным монументам прошлого на улицах европейских городов добавляются новые памятники. Жертвам терактов — в Мюнхене, Ницце, Брюсселе, Париже.

Появляются новые традиции: церемонии зажжения свечей в честь погибших. Вот и сейчас такая церемония прошла на Трафальгарской площади. Четко, организованно, слаженно. Опыт-то уже есть…

Выработана чиновничья формула реагирования на теракты, напыщенная патетичная фразелогия.

«Террорист выбрал местом нападения сердце нашей столицы — это место, где люди всех национальностей, религиозных взглядов и культур собираются вместе, чтобы прославить ценность свободы, демократии и свободы слова»,— сказала Тереза Мэй. Будто она и не подозревает, что все эти люди, оказавшиеся в тот страшный день на Вестминстерском мосту, совсем не собирались, рискуя жизнью, славить тут свободы и демократию. А хотели просто мирно погулять по одной из главных достопримечательностей Лондона. Лейтмотивом же всех реакций европейских политиков после терактов является одно и то же заклинание, которое повторила и Тереза Мэй.

«Голоса ненависти и терроризм не смогут разобщить людей».

Иногда мне кажется, они искренно не понимают, что будет, если их разозленные нации действительно сплотятся. И какой лозунг — я вспомнила Хайнца — сможет всех разобщенных реально объединить.

Что еще поражает: расслабленность Европы. Раскайфованность

Полицейские, дежурившие в самом центре британской столицы, были без оружия. Когда на них напал террорист, им нечем было ни защищать других людей, ни защищаться. Пришлось вызывать подмогу.

И это при том, что еще месяц назад публиковались предупреждения: в Лондоне в ближайшее время готовятся теракты. Всерьез говорили о возможности применения газа. Как-то странно разоружать полицию перед лицом такой угрозы.

Но когда главные улицы красивых столиц начинают патрулировать люди с автоматами, туристы пугаются, местные жители нервничают. Зачем напоминать им о неприятном?

Никто не хочет признавать: все изменилась. Спокойной жизни пришел конец. По данным исследования Би-би-си, проведенного еще летом прошлого года, с начала 2016 года число смертей в результате терактов в Западной Европе достигло самого высокого уровня с 2004 года. Тогда террористы в Мадриде просто были очень результативны: они взорвали сразу 4 поезда, в результате чего почти 200 человек погибло и свыше 2000 было ранено.

Зато нынешние атаки берут количеством, и тут не знаешь, что страшнее. Только во Франции за полтора года произошло 10 терактов

В исследовании, которое на днях обещает опубликовать известный французский эксперт по вопросам терроризма Жан-Шарль Бризар, говорится, что с 2013 под 2016 год Европа стала целью 64 планов терактов, 24 терактов и 6 попыток проведения терактов. Атаки предназначались Франции, Бельгии, Германии, Великобритании, Швеции, Дании, Испании, Италии и Австрии. И скорее всего новые атаки будут именно такими: не с помощью оружия, а с помощью подручных технических средств.

Машины смерти все едут и едут по центральным улицам Европы…

По-хорошему надо объявлять о чрезвычайной ситуации. И принимать чрезвычайные меры

Но никто не хочет этого делать. Ведь тогда надо признать свои ошибки в миграционной политике. Расписаться в невозможности контролировать ситуацию. Проще завести традицию поминать павших. И жить дальше, делая вид, что ничего особенного не произошло. Ну еще один теракт. Стихийные бедствия вон тоже уносят жизни с завидной регулярностью.

— Послушай! — говорю я своему знакомому венскому адвокату. — Как думаешь, почему практически все террористы находились до совершения преступления в поле зрения полиции, но не были вовремя остановлены? Вот ведь и нынешний Халид Масуд был под надзором за экстремизм и хранение холодного оружия. А потом вдруг стал полиции неинтересен как «второстепенная фигура». Может, с законами что-то не так? Недостаточно строгие?

— А что законы? Ты с исламистами законами не справишься, — сказал адвокат. — Там такая среда. Удобная для экстремизма. Любой может рвануть, как граната. Не угадаешь.

— Но хотя бы высылать тех, кто просил убежища, а сам нарушает закон. Сейчас же они все остаются в Европе. Мне кажется, ужесточив миграционые законы, можно как-то на ситуацию повлиять.

— Всех не вышлешь! — вздохнул адвокат. — А станешь давить — такое начнется…

Похоже, он, как и многие, просто боится трогать эту пороховую бочку

Но, может, тогда хотя бы приостановить новые потоки мутной мигрантской реки?

Так случилось, что как раз на следующий после теракта день я ходила в Вене продлевать вид на жительство. Меня всегда впечатляли эти походы — огромные очереди из увешанных детьми беременных турецко-афганских мам, стариков, и нескольких седовласых строгих мужчин, присматривающих за большими семейными кланами.

Теперь ситуация изменилась. В очереди впереди меня — я посчитала! — стояло 11 молодых людей. В возрасте от 18 до 25 лет.

Вновь прибывшие беженцы. Новое лицо Европы. Похоже, скоро оно действительно будет совсем другим.

И, глядя на украшенные зайцами и кучами витрины магазинов, я со вздохом подумала: впереди Пасха. Так любимые мною пасхальные базары. Можно ли будет гулять по ним без опаски? Или их снова объявят объектами повышенной опасности?