В. Мараховский. Те, кому нечего терять

03.05.17
Виктор Мараховский
um.plus © 2017


Если вы заметили, то на условном рынке личностных качеств самой бешеной популярностью пользуются теперь Обучаемость, Гибкость и Открытость (ОГО)

В том смысле, что главной целью образования люди в галстуках объявляют не столько набор системных знаний, сколько способность легко запоминать всё новые цепочки операций. И люди без галстуков, но тоже дорого одетые сообщают, что человек должен воспитать в себе Открытое Сознание и Умение Переучиваться — и они на своих тренингах/семинарах/интенсивах научат переучиваться быстро и безболезненно.

Если суммировать, то идеальным работником современности является некто, в понедельник с одного раза выучивший комбинацию кнопок и один список фраз для работы с клиентами в Макдональдсе, во вторник доросший до человека-в-рубашке в офисе мобильного оператора (а это уже другая комбинация кнопок и другой, более сложный список фраз), в среду способный играючи общаться с пользователями Яндекс.Такси (это третья комбинация и третий список), а к пятнице уже занимающийся управлением и улучшением работы менеджеров, не знаю, сети клиник (а это уже кнопки и фразы совсем нового уровня).

У этого разжалования архаичных «мастеров своего дела» в вечнозелёные инициативные исполнители имеется вполне прогрессорский фон. Цивилизация не стоит на месте, пишут вдумчивые издания. Она рвёт вперёд. Технологии растут и ветвятся. Внедряются всё новые крутые модели управления, само по себе производство и даже разработка уже не составляют смысл и центр экономики, соревнуются между собой только менеджерские технологии. Человеку в этом новом — непрерывно изменяющемся и текучем — мире всё меньше отводится конкретное место в нарукавниках, где работа с девяти до шести с перерывом на обед, где отпуск каждый год и где тридцатилетний специалист уже знает, во сколько он выйдет на пенсию и какого она примерно будет размера.

Новый мир — предполагает, что человек является «профессионалом по вызову». То есть всегда готов прийти на помощь там, где очередной новой технологии нужен человеческий интерфейс или исполнитель

Или там, где можно профессионально следить за тем, как исполнители нижнего уровня выполняют инструкции, положенные по новой прорывной технологии. Или там, где эти новые технологии нужно создавать и внедрять.

Разумеется, практика несколько отличается от теории. В том смысле, что на практике Новые Технологии будут не про какие-то вновь открытые сферы применения человеческого гения, а про обслуживание, так сказать, наследия до-технологичной эры.

Чтобы не быть голословным, приведу список из самых востребованных профессий ближайшего будущего (к 2024 году), опубликованный вдумчивым изданием Business Insider.

Эксперты издания справедливо (хоть и несколько парадоксально) рассуждают, что главным драйвером «новой экономики» будет старость

Почему — понятно. Население стареет, фармакология шагнула настолько, что средний человек неумолимо доживает всё до более внушительных лет, последние многочисленные поколения вступают в пору, когда за ними нужен уход и непрерывное «техобслуживание».

И поэтому подавляющее большинство ожидаемых новых рабочих мест из приведённого списка — это медсестры, сиделки и физиотерапевты. За ними следуют электрики и починятели техники. А всё остальное — это менеджеры по контролю работы сиделок и электриков, специалисты по улучшению системы контроля работы сиделок, специалисты по разработке новых систем контроля работы сиделок, специалисты, обслуживающие финансы предыдущих категорий специалистов по контролю за работой сиделок. И, конечно, креативные люди — разработчики новых программных приложений, с помощью которых весь этот контроль контроля контроля работы сиделок будет ещё более эффективным.

И если в обозримом будущем произойдёт ожидаемая уже два десятилетия революция биотехнологий и кибер-органов — то это принципиально не изменит сосредоточенность на старых и больных. Просто разве что грань между сиделками и электриками несколько сотрётся

Но главное, — не в том, что и кого именно будут обслуживать эти новые переменчивые технологии. А в том, что все они будут создавать постоянный фон «персональной нестабильности». На котором каждый отдельный человек, как бы он ни был профессионален сегодня, – будет пребывать в перманентном лёгком неврозе по поводу утраты своих «скиллзов» завтра.

Работодатели, как мы все знаем, уже сегодня чутко реагируют на эту устоявшуюся нестабильность. В экономиках «посерей» – активно практикуется неформальный или непостоянный найм. В экономиках «побелей» – внедряются, к дикому недовольству профсоюзов, новые трудовые законодательства, расширяющие свободу работодателей платить или не платить работникам, занимать или отставлять их в сторонку как временно не нужное оборудование. Тенденция эта глобальна.

Фактически речь идёт о том, что любой труд, исполнительский или творческий, приобретает черты фриланса

В новой системе экономическая ценность обычного, не располагающего капиталом человека зависит от того, насколько он способен совмещать работу разработчика приложений (когда они нужны) с работой ночного сторожа (когда приложения не нужны) или тренера (если вдруг понадобится резко переучить ещё кого-нибудь на что-нибудь). Насколько он активен в поисках этой самой любой работы. И насколько дёшево с ним расстаться, когда его работа не требуется.

Ключевое тут, конечно – «не располагающего капиталом». Поскольку вся статистика говорит о том, что располагающие капиталами земляне вступают в период акме и расцвета. Что их капиталы увеличиваются, тем самым увеличивая их персональную стабильность, а жизнь в целом налаживается.

Но речь сейчас не о них, а о новой форме пролетариата, получившей название «прекариат» (от лат. precarium — опасный, неустойчивый). От собственно пролетариата он отличается тем, что может зарабатывать мало или много, иметь или не иметь немного собственности, есть в столовке или в стейк-хаусе — но никогда не знает, что он будет есть и сколько зарабатывать послезавтра. И где, собственно, будет зарабатывать

Чтобы было понятно, о какой части населения идёт речь: оценки численности российского, например, прекариата колеблются от 4 до почти 20 млн человек. Он включает в себя широчайший спектр профессий, от таксистов до финансистов (я, например, на прошлой неделе ехал в такси, управляемом погоревшим финансистом, и это рутина).

Вопрос, который искренне волнует как отечественных государственников, так и отечественных антигосударственников (впрочем, и не только отечественных) — является ли этот «как бы класс» источником социального протеста и потенциальной дестабилизации.

Так вот. Правильный ответ на этот вопрос — это одновременно уверенные «да, конечно» и «нет, ни в коем случае».

Потому что, конечно, прекариату почти нечего терять (особенно в неудачные минуты его жизни). Но при этом он крайне зависим от того, что есть. Именно потому что у него всего мало.

Несмотря на то, что он сам — олицетворенная нестабильность, никто так не выступает за стабильность, как этот квази-класс

Иными словами, прекариат – это одновременно и хаос, и главный адепт порядка. Он главный сторонник прочных институтов и противник изменений. Он, носитель умения приспосабливаться как главной профессиональной добродетели — мечтает по крайней мере о том, чтобы приспосабливаться приходилось не слишком часто и не к слишком уж катастрофическим переменам.

Это с одной стороны. А с другой — у любого материала имеется свой запас прочности. И в случае «человеческого материала», именуемого прекариатом — данная прочность заканчивается тогда, когда он обнаруживает, что ему уже не приспособиться.

То есть до того момента, пока государство (ну или там бизнес) создают прекариату возможности бороться и искать и находить и не сдаваться — он максимум будет участвовать в протестных флешмобах и активно ругать миропорядок в свободные минуты.

Если же возможности искать и находить «варики» иссякнут — эта прослойка превратится в то, чем её давно желают видеть «менеджеры протестов».