ИЗВЕСТИЯ
Дмитрий Медведев и тележурналисты: «Шикарно! — Просто идеально!»
Журналист Елена Рыковцева — об интервью премьера российским телеканалам
Елена Рыковцева. Фото из личного архива
Один из них — Эрнест Мацкявичус анонсировал телезрителям предстоящий прямой разговор с премьером, а другой — Сергей Брилев должен был непосредственно опрашивать премьера в компании коллег с других каналов. И вот Мацкявичус, объявляя эфир, шапкозакидательски пообещал: «Длительность программы не ограничена!» А Брилев, когда разговор по своей продолжительности стал подбираться к полутора часам, вдруг начал нервничать и напоминать собравшимся, что осталось пять... четыре... три минуты до конца эфира. Так он встал на одну ступень с Константином Эрнстом. Дело в том, что рядовые ведущие телеканалов только второй раз берут совместное интервью у Дмитрия Медведева.
Раньше с ним в этом жанре работали начальники «Первого», «России» и НТВ. И вот Эрнст был подгоняльщиком в отчетном интервью 2009 года: «Наше время в эфире судорожно сокращается!» — пояснял он Медведеву. «То есть вы меня уже гоните?» — полушутя спрашивал тот. «Не судорожно!» — пытался смягчить неделикатность Эрнста то ли Кулистиков, то ли Добродеев. «Но оно неумолимо сокращается!» — упирался принципиальный Константин Львович.
В этот раз наученный прошлым опытом Дмитрий Анатольевич, на радость Сергею Брилеву, успел дисциплинированно закрыть программу строго «по нулям», в половине второго. А вот недисциплинированный канал «Россия» не успел выключить звук, когда участники беседы красиво распрощались с телезрителями! Поэтому в эфир прорвались восторги и комплименты, которые его участники подарили сами себе, полагая, что никто их уже не слышит. «Слушайте, шикарно!» — воскликнул Дмитрий Анатольевич. «Идеально!» — отозвались остальные. Тут операторы спохватились, выключили наконец звук, поэтому мы так и не узнали, за что они так себя хвалили: за то, что уложились в минуты, отведенные Брилевым, или за качество самого разговора. Впрочем, и в том и в другом случае это были заслуженные комплименты.
Они действительно успели спросить абсолютно все, что стоило бы спросить у Медведева. Если бы разговору дали течь дальше, то журналистам пришлось бы еще раз пойти по пути своих руководящих товарищей, которые к концу каждой такой беседы содержательно иссякали и принимались тянуть из Дмитрия Анатольевича личные жилы.
Так было и в 2009-м: «Во сколько вы встаете и во сколько ложитесь? Что читаете? Какую музыку слушает ваш сын? Как ваша жена и сын переносят бремя быть женой и сыном главы государства?», и в 2010-м: «Работает ли телефон, который подарил вам Стив Джобс? Кем собирается стать ваш сын? С кем он встречает Новый год — с вами, со Светланой Владимировной или со своими друзьями, подругами?» (формулировка этого вопроса допускала, что не только сын, но и сам Дмитрий Анатольевич может встретить Новый год отдельно от Светланы Владимировны)...
Нет-нет, едва Константин Эрнст, Олег Добродеев и Владимир Кулистиков передали бремя бесед с Дмитрием Медведевым в руки рядовых журналистов, светская часть беседы стала попросту невозможной. В апреле текущего года эти журналисты душевно задергали Дмитрия Анатольевича абсолютно всеми вопросами, которые могли бы считаться острыми. И на все эти вопросы Дмитрий Анатольевич дал исчерпывающие (с его точки зрения) ответы. Речь тогда шла и о том, что на чиновников (таких как Юрий Лужков, например) вываливают горы компромата, а они остаются безнаказанными («Значит, не было достаточных доказательств совершения преступления. У нас презумпцию невиновности никто не отменял, она действует», — отвечал Дмитрий Анатольевич), и о тотальной коррупции, в которой погрязло чиновничество (в ответ Дмитрий Анатольевич просил не забывать, что существует не только чиновничья, но и бытовая коррупция, в борьбу с которой каждый может и обязан внести свой вклад), и о том, как они с Путиным обменялись постами («Мы не обменивались. Такие посты завоевываются»), и о цензуре на телевидении — почему на канал НТВ не ходят те политики, которые ходят на «Дождь» («А потому что вы их не зовете, а они зовут»), и о нечестных выборах («В масштабах страны существенные фальсификации невозможны», — парировал Дмитрий Анатольевич).
Спрашивали и о Ходорковском, который не помилован, и о Pussy Riot, которые зачем-то сидят, и про отношение к людям, которые вышли на Болотную... — про все спросили! Уже тогда ни один иностранный журналист не мог бы бросить камень в российских, мол, почему вы не задаете своим лидерам тех острых вопросов, которые задаем мы, как когда-то изумлялась испанка Пилар Бонет, которая вдруг стала героиней дня из-за того, что поинтересовалась у Владимира Путина происхождением ООО «Байкалфинансгруп», купившего одну из важнейших компаний ЮКОСа.
Сейчас, спустя полгода, с Дмитрием Медведевым сидела группа журналистов с тех же каналов, так же остро формулировала реальную повестку дня, с тем же профессионализмом возвращала Дмитрия Анатольевича к тому вопросу, на который он забыл или не слишком-то хотел ответить, и, в конечном счете, получала от него те же исчерпывающие (с его точки зрения) ответы. Те же — иногда в самом буквальном смысле слова.
— Почему Сердюкова не сажают, хотя на него обрушены горы компромата? — Потому что нет доказательств, а презумпцию невиновности никто не отменял. — Почему в одночасье на публику вывалили сразу несколько громких дел, связанных с чиновничьей коррупцией? — Потому что совпали запросы общества, политическая воля и нормативная база, специально подготовленная для этой борьбы. (Тут Дмитрий Анатольевич, как и полгода назад, опять просит не зацикливаться на чиновничьей коррупции, а обратить внимание на бытовую.) — После того как вы возглавили «Единую Россию», Дума приняла целый ряд репрессивных законов! — Они не репрессивные. С опорой на эти законы еще никого не схватили. Когда начнут хватать — тогда и поговорим. — Зачем вы обижаете правозащитников словами «иностранный агент»? — А что плохого в слове агент? Агентские сделки, отношения между принципалом и агентом... В нашем законодательстве это — представитель. И ничего больше. — Почему к оператору документального фильма «Срок» — это хроника действий оппозиции — пришли в семь утра с обыском? — Я бы не стал приходить утром с обыском. Но ведь он может официально обжаловать эти действия.
...Журналисты были готовы к любому вопросу, а Дмитрий Анатольевич был готов к любому ответу. Он, кажется, только один раз оказался в смущении, когда Михаил Зыгарь, главный редактор телеканала «Дождь», озвучил ему записку «открытого гомосексуалиста из пресс-службы «Единой России». Но и это пошло на пользу беседе. «Вы доказали, что далеко не все вопросы обсуждаются предварительно между журналистами и лицом, которое дает интервью!» — одобрительно воскликнул Медведев. И как после этого им не быть довольными друг другом? Шикарно, Григорий! Идеально, Константин!
http://izvestia.ru/news/541108
Комментариев нет:
Отправить комментарий