08.05.15Денис Сухоруков
Американская газета «Вашингтон Пост» 4 мая 2015 года опубликовала редакционную статью о чёрной неблагодарности России. В статье говорится о том, что правительство США и другие западные правительства потратили за последние 25 лет миллиарды долларов на «преодоление ужасного наследия Советского коммунизма, который поставил страну на колени в 1991 году». Как утверждает редакция газеты, для спасения России ей были предоставлены «проверенные инструменты рыночного капитализма и демократии», США потратили сотни миллионов долларов для того, чтобы «обезопасить Россию от её ядерного оружия», кроме того тысячи волонтёров приезжали в Россию и жертвовали «бесконечные часы на уроки о суде присяжных, свободной прессе, фондовых рынках, политических кампаниях и других компонентах открытого и процветающего общества».
В этих строках проступает обида учителя на неблагодарного и неспособного ученика, которому урок не пошёл впрок. Хотелось бы поведать о личном опыте общения с такими «учителями» в 1991 году. Тогда в Москве существовала общественная организация под названием «Русский мир», которая регулярно привозила в СССР группы молодых американцев. Какой-нибудь пустующий пионерский лагерь в ближнем Подмосковье заселялся советскими школьниками из Москвы и Ленинграда в возрасте примерно 14-16 лет и американцами из разных штатов примерно 16-20 лет. Во главе американцев стояла немолодая супружеская пара из Балтимора. Мужчину с седой бородой звали Джо, имя его жены стёрлось из памяти. С нашей стороны в роли старших выступали несколько студентов-медиков с хорошим знанием английского. Русских и американцев заселяли в комнаты таким образом, чтобы их число соотносилось как 1:1.
Вся смена продолжалась около двух недель. В течение каждого дня проводилось несколько лекций по изучению Библии (книги были отпечатаны в США на русском языке и бесплатно раздавались русским), после чего происходило обсуждение в маленьких смешанных группах. Все сидели на полу по-турецки и говорили по очереди, с обязательным выражением собственного мнения и описанием своих чувств к Иисусу. Приветствовались откровения вроде публичного признания любви к Богу и т.п. Требовалось вывернуть себя наизнанку и объяснить всем свои новые религиозные ощущения во всех интимных подробностях. Иногда наши школьники задавали проповедникам неудобные вопросы. Например, один парень рассказал, что его мать больна раком, и спросил совета. В ответ он услышал вполне предсказумое: давайте помолимся. Другой школьник спросил, как Бог (если он есть) мог допустить такое кошмарное количество жертв во время Великой Отечественной войны. Ему строго ответили, что человеческий разум не в силах понять Божественный смысл происходящего.
Таким образом, смысловая нагрузка религиозных бесед хромала. Но процесс сам по себе производил на советских школьников эффект космической силы - ведь в советских школах, как все помнят, сидеть на полу во время урока было не принято, тем более не принято было говорить о Боге. Все лекции и обсуждения в группах, как и приёмы пищи, начинались и заканчивались общей молитвой. После слов «Let’s pray» («Давайте помолимся») следовало прикрыть глаза, сложить ладони лодочкой и погрузиться в сосредоточенную молитву. Молиться разрешалось на родном языке. Это была вынужденная уступка аборигенам, поскольку английского никто из наших в совершенстве не знал.
После молитвы начиналась более приятная часть – пение заводных американских песенок на тему любви к Иисусу, с разнообразным прихлопыванием, притопыванием, присвистыванием и прихрюкиванием, чтобы материал лучше усваивался. Самая приятная часть оставалась на десерт – это были «funs», то есть «шутки». Они были тоже импортными и потому крайне завлекательными для детей. Например, одна из «шуток» состояла в следующем: один человек держал перед собой натянутую белую простыню, другой прятался за ней с включённым фонариком в одной руке и кремовым тортом в другой. Вызванный из зала доброволец должен был водить носом за светом фонарика до тех пор, пока не получал из-под простыни удар тортом в физиономию. Эта «шутка» вызывала бурный смех и аплодисменты наших американских ровесников.
Наши заокеанские «братья во Христе» не говорили ни на каком языке, кроме собственного, и вели себя так, как ведут себя все американские школьники за границей, то есть постоянно жевали жвачку, ржали, сморкались, рыгали и т.д., и всё это делали очень громко, как и полагается «сверхчеловекам», которым не нужно скрывать свои физиологические процессы. Этим они сильно отличались от наших школьников, сдержанных и скованных рамками приличия. Теперь смешно вспомнить, но мы тогда смотрели на рыгающих пришельцев из США как на людей первого сорта и очень хотели быть похожими на них – красивых, высоких, атлетически сложенных, в ярких футболках и шортах. Американцы подкупали своими дежурными улыбками, уверенностью в себе, способностью быть расслабленными и вальяжными в любой обстановке. Они гордо называли себя миссионерами. Они действительно думали, что приехали в страну, где никто никогда не слышал об Иисусе и хотели обратить нас в христианство, как они его понимали. Миссионеры не ведали о том, что в СССР всего тремя годами ранее широко отмечался праздник тысячелетия Крещения Руси. Параллельно они решали и другую задачу – приобщения туземной молодёжи к американским ценностям. Для этого нас обучали игре в бейсбол и фрисби, нам жертвовались наборы открыток с портретами известных бейсболистов и яркие наклейки из Аризоны с изображением кактусов. За большие заслуги кого-то могли даже одарить американской жвачкой. Один из миссионеров предложил нашему школьнику постирать его носки за пять долларов – тот, правда, отказался. Другой предложил нам американскую шоколадку, видя, как мы страдаем от недостаточно больших порций за обедом, и положил на пол пустую обёртку, замаскированную под шоколад. Последний эпизод был особенно неприятен.
Сейчас обитателей того лагеря легко осудить за доверчивость и идиотизм, но тогда всё виделось совсем иначе – на фоне перестроечной болтовни о мире во всём мире, падении железного занавеса, разоружении, американской девочке Саманте Смит – после доброй воли и прочей ереси, помноженной на отсутствие еды и одежды в магазинах.
Советский человек образца 1991 года был всё-таки уникальным, не изученным наукой феноменом. С одной стороны, он люто ненавидел и цинично высмеивал всё отечественное, от Ленина и «Запорожца» до «деревянного» рубля. С другой – он был наивен и романтичен, верил в чудеса Кашпировского и Чумака, в дружбу народов, в НЛО, в биополе, в японскую секту Аум Синрикё и тысячу других вещей, несовместимых со здравым смыслом.
Американские миссионеры нашли в 1991 году в СССР непуганых аборигенов, готовых обменять золото на стеклянные бусы. Я никогда не забуду массовый, истеричный, душераздирающий плач русских девушек, провожавших миссионеров на родину. Это был плач отчаяния и надежды. Отчаяния от расставания с близким другом, которым за две недели стал миссионер, и надежды, что мы скоро заживём, как в Америке, раз уж у нас появились такие друзья. Возвращаясь в Москву на заказном автобусе, наши школьницы выставляли в окна наклейки с видами штата Аризона, дабы возбудить зависть в водителях попутных «Жигулей». Кроме того, им хотелось, чтобы их самих приняли за американок. Но водители «Жигулей» сохраняли спокойствие и никак не реагировали на картинки с кактусами.
В моей Библии, изданной в штате Балтимор, сохранилось написанное неровным почерком пожелание американского семнадцатилетнего миссионера Дейва – «See you in Heaven» – «До встречи в раю!». Бедный мистер Дейв: похоже, что наша встреча в раю никогда не состоится. Тебе и невдомёк, что у каждого народа есть свой собственный рай.
В этих строках проступает обида учителя на неблагодарного и неспособного ученика, которому урок не пошёл впрок. Хотелось бы поведать о личном опыте общения с такими «учителями» в 1991 году. Тогда в Москве существовала общественная организация под названием «Русский мир», которая регулярно привозила в СССР группы молодых американцев. Какой-нибудь пустующий пионерский лагерь в ближнем Подмосковье заселялся советскими школьниками из Москвы и Ленинграда в возрасте примерно 14-16 лет и американцами из разных штатов примерно 16-20 лет. Во главе американцев стояла немолодая супружеская пара из Балтимора. Мужчину с седой бородой звали Джо, имя его жены стёрлось из памяти. С нашей стороны в роли старших выступали несколько студентов-медиков с хорошим знанием английского. Русских и американцев заселяли в комнаты таким образом, чтобы их число соотносилось как 1:1.
Вся смена продолжалась около двух недель. В течение каждого дня проводилось несколько лекций по изучению Библии (книги были отпечатаны в США на русском языке и бесплатно раздавались русским), после чего происходило обсуждение в маленьких смешанных группах. Все сидели на полу по-турецки и говорили по очереди, с обязательным выражением собственного мнения и описанием своих чувств к Иисусу. Приветствовались откровения вроде публичного признания любви к Богу и т.п. Требовалось вывернуть себя наизнанку и объяснить всем свои новые религиозные ощущения во всех интимных подробностях. Иногда наши школьники задавали проповедникам неудобные вопросы. Например, один парень рассказал, что его мать больна раком, и спросил совета. В ответ он услышал вполне предсказумое: давайте помолимся. Другой школьник спросил, как Бог (если он есть) мог допустить такое кошмарное количество жертв во время Великой Отечественной войны. Ему строго ответили, что человеческий разум не в силах понять Божественный смысл происходящего.
Таким образом, смысловая нагрузка религиозных бесед хромала. Но процесс сам по себе производил на советских школьников эффект космической силы - ведь в советских школах, как все помнят, сидеть на полу во время урока было не принято, тем более не принято было говорить о Боге. Все лекции и обсуждения в группах, как и приёмы пищи, начинались и заканчивались общей молитвой. После слов «Let’s pray» («Давайте помолимся») следовало прикрыть глаза, сложить ладони лодочкой и погрузиться в сосредоточенную молитву. Молиться разрешалось на родном языке. Это была вынужденная уступка аборигенам, поскольку английского никто из наших в совершенстве не знал.
После молитвы начиналась более приятная часть – пение заводных американских песенок на тему любви к Иисусу, с разнообразным прихлопыванием, притопыванием, присвистыванием и прихрюкиванием, чтобы материал лучше усваивался. Самая приятная часть оставалась на десерт – это были «funs», то есть «шутки». Они были тоже импортными и потому крайне завлекательными для детей. Например, одна из «шуток» состояла в следующем: один человек держал перед собой натянутую белую простыню, другой прятался за ней с включённым фонариком в одной руке и кремовым тортом в другой. Вызванный из зала доброволец должен был водить носом за светом фонарика до тех пор, пока не получал из-под простыни удар тортом в физиономию. Эта «шутка» вызывала бурный смех и аплодисменты наших американских ровесников.
Наши заокеанские «братья во Христе» не говорили ни на каком языке, кроме собственного, и вели себя так, как ведут себя все американские школьники за границей, то есть постоянно жевали жвачку, ржали, сморкались, рыгали и т.д., и всё это делали очень громко, как и полагается «сверхчеловекам», которым не нужно скрывать свои физиологические процессы. Этим они сильно отличались от наших школьников, сдержанных и скованных рамками приличия. Теперь смешно вспомнить, но мы тогда смотрели на рыгающих пришельцев из США как на людей первого сорта и очень хотели быть похожими на них – красивых, высоких, атлетически сложенных, в ярких футболках и шортах. Американцы подкупали своими дежурными улыбками, уверенностью в себе, способностью быть расслабленными и вальяжными в любой обстановке. Они гордо называли себя миссионерами. Они действительно думали, что приехали в страну, где никто никогда не слышал об Иисусе и хотели обратить нас в христианство, как они его понимали. Миссионеры не ведали о том, что в СССР всего тремя годами ранее широко отмечался праздник тысячелетия Крещения Руси. Параллельно они решали и другую задачу – приобщения туземной молодёжи к американским ценностям. Для этого нас обучали игре в бейсбол и фрисби, нам жертвовались наборы открыток с портретами известных бейсболистов и яркие наклейки из Аризоны с изображением кактусов. За большие заслуги кого-то могли даже одарить американской жвачкой. Один из миссионеров предложил нашему школьнику постирать его носки за пять долларов – тот, правда, отказался. Другой предложил нам американскую шоколадку, видя, как мы страдаем от недостаточно больших порций за обедом, и положил на пол пустую обёртку, замаскированную под шоколад. Последний эпизод был особенно неприятен.
Сейчас обитателей того лагеря легко осудить за доверчивость и идиотизм, но тогда всё виделось совсем иначе – на фоне перестроечной болтовни о мире во всём мире, падении железного занавеса, разоружении, американской девочке Саманте Смит – после доброй воли и прочей ереси, помноженной на отсутствие еды и одежды в магазинах.
Советский человек образца 1991 года был всё-таки уникальным, не изученным наукой феноменом. С одной стороны, он люто ненавидел и цинично высмеивал всё отечественное, от Ленина и «Запорожца» до «деревянного» рубля. С другой – он был наивен и романтичен, верил в чудеса Кашпировского и Чумака, в дружбу народов, в НЛО, в биополе, в японскую секту Аум Синрикё и тысячу других вещей, несовместимых со здравым смыслом.
Американские миссионеры нашли в 1991 году в СССР непуганых аборигенов, готовых обменять золото на стеклянные бусы. Я никогда не забуду массовый, истеричный, душераздирающий плач русских девушек, провожавших миссионеров на родину. Это был плач отчаяния и надежды. Отчаяния от расставания с близким другом, которым за две недели стал миссионер, и надежды, что мы скоро заживём, как в Америке, раз уж у нас появились такие друзья. Возвращаясь в Москву на заказном автобусе, наши школьницы выставляли в окна наклейки с видами штата Аризона, дабы возбудить зависть в водителях попутных «Жигулей». Кроме того, им хотелось, чтобы их самих приняли за американок. Но водители «Жигулей» сохраняли спокойствие и никак не реагировали на картинки с кактусами.
В моей Библии, изданной в штате Балтимор, сохранилось написанное неровным почерком пожелание американского семнадцатилетнего миссионера Дейва – «See you in Heaven» – «До встречи в раю!». Бедный мистер Дейв: похоже, что наша встреча в раю никогда не состоится. Тебе и невдомёк, что у каждого народа есть свой собственный рай.
Комментариев нет:
Отправить комментарий