Ростислав Ищенко. О народе и власти

26.07.15
Ищенко Ростислав Владимирович
эксперт, политолог
Facebook © 2015
 

Сегодня читал в "ВКонтакте" комментарии к своей статье «Наши разногласия» и обнаружил забавное противопоставление «государственников» (для которых якобы первично государство) и «народников» (здесь, понятно, первичен народ). Мне представляется, что люди, считающие корректной подобную дихотомию, не понимают простой вещи. Ни государство без народа, ни народ без государства не существуют и существовать не могут.

Нельзя создать идеальное государство для абстрактного народа, заселив его потом, кем придётся. Точно так же народ не может существовать вне присущих именно ему государственных структур.

Простой пример: ограничение королевской власти в Польше, привело к загниванию и коллапсу государственности. А ограничение королевской власти в Англии (тогда ещё даже не Великобритании), дало толчок резкому укреплению внутренней стабильности и внешнего могущества и престижа государства. Если же говорить о России, то, как я отмечал в статье, в ней учреди хоть сословную монархию последних представителей династии Калиты и первых Романовых, хоть абсолютистскую империю Петра, хоть дуалистическую монархию последнего десятилетия Николая II, хоть советскую власть во главе с предсовнаркома, хоть партийное правление генеральных секретарей, хоть народовластие съезда народных депутатов, хоть классическую западную демократию, а всё равно получается самодержавие. Многократно повторённый и давший одни и те же результаты эксперимент, даёт основания считать, что самодержавное по сути (не зависимо от формы) правление, является естественным для российской государственности. При этом я прошу не путать классическое самодержавие с его вульгарной советской интерпретацией.

Советские историки не отличали самодержавие от абсолютизма. Между тем, русские юристы начала ХХ века очень точно, с моей точки зрения, интерпретировали самодержавие не как абсолютную власть одного монарха, но как систему, в которой присутствует понятие «верховного правления». Именно это самодержавное «верховное правление», сохраняя за собой право контроля и вмешательства, делегирует полномочия властям законодательной, исполнительной, судебной, которые действуют именем верховной власти. Позиция российских имперских юристов лишь в одном отличается от сегодняшней реальности. Они считали, что верховная власть может легитимироваться лишь Божьим помазанием на царство. Им невозможно отказать в логике, поскольку иначе должен действовать принцип: кто наделил властью, тот её и отнять может. То есть процедура конституционного оформления верховной власти не подходила. Однако сейчас времена изменились и уже Божье помазание не является абсолютно авторитетной легитимацией для всех слоёв населения, причём не только для атеистов или иноверцев (которых сегодня в стране большинство), но и для отдельных оппозиционных групп православных.

Сегодня легитимацией верховного правления служит харизма правителя. Точно так же, как вся имперская система российской монархии держалась исключительно на авторитете Помазанника Божьего, сегодня, система российской власти держится на авторитете президента Путина. Пока его рейтинг превышает 80% (даже хотя бы 60%) система устойчива и её легитимность вопросов не вызывает. Потеряет харизму вождь и «Акелла промахнулся!» - система парализована. Не то же ли самое мы видели, когда пропаганда, внушавшая народу, что «царица шпионка», что «царя опутали» и т.д. дискредитировала не семью Николая Александровича Романова, работавшего на тот момент Императором Всероссийским, но всю систему имперского правления? Потому-то февралисты, ожидавшие, что сменят фигуру во главе, а дальше всё пойдет по-старому, столкнулись с полным параличом государственных структур, который уже в октябре привёл к власти большевиков.

Почему именно самодержавие? Я писал, что, с моей точки зрения, только такая, жёстко структурированная, но одновременно пластичная система может удерживать власть над огромными территориями (1/5 часть суши на пике) мало того, что не слишком густо заселёнными и не слишком комфортными для жизни, так ещё и заселёнными разными этносами, приверженцами десятков разных конфессий, с разной историей и традициями.
 
Чтобы этот котёл противоречий не взорвался, а ресурсы вовремя появлялись там где необходимо, народы должны чувствовать себя равноправными. Этого невозможно добиться на конституционном уровне. Всем не раздашь должности и невозможно создать ливанскую систему (где каждая конфессия имеет свою наследственную политическую позицию) в стране с сотнями народов и десятками конфессий. Впрочем, система и в Ливане не сработала. То есть, равноправие возможно лишь как равенство всех перед верховной властью, которая способна волевым решением восстановить справедливость, не будучи ограничена процедурой. Отсюда, кстати, западные легенды о том, что у русского царя все рабы, включая высших царедворцев. Просто, в отличие от западных коллег, они не имели юридических и конституционных иммунитетов ограничивающих возможность прямого вмешательства высшей власти в сферу их деятельности. Западный конституционализм вообще не знаком с понятием «верховного правления» (он знает только законодательную, исполнительную и судебную власть) и поэтому самодержавие (в рамках которого власть пребывает в полноте и неделимости) воспринимается им как деспотизм.

Таким образом, задача и «государственников» и «народников» не выяснять первородство народа/власти, а постараться быстро и без издержек привести государственное устройство России к тому виду, который наиболее соответствует форме бытия и традициям русского народа.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования.

При публикации ссылка на первоисточник обязательна.