13.07.15Всеволод Непогодин
ИЗВЕСТИЯ
Писатель Всеволод Непогодин — о нынешней атмосфере, царящей в Киеве
Всеволод Непогодин. Фото из личного архива
Он не метал булыжники, не кидал «коктейли Молотова», не стрелял из пистолета. Оружием Олеся было русское слово.
Президент Порошенко наградил званием «Герой Украины» тех безумных мазохистов, что сложили свои головы на Институтской улице ради конца государственности, но для меня именно Бузина является Героем Украины с большой буквы.
Несмотря на все угрозы, он бесстрашно говорил то, что думает о происходящем вокруг и заплатил за это самую большую цену, которую только возможно представить.
Киевлян жестоко надурили с идеей интеграции в Европу. 3 года назад во время континентального футбольного чемпионата украинская столица была настоящим европейским городом. Я никогда до той поры не видел столько радостных людей в одном месте.
Идеальная чистота на улицах, аккуратно постриженные газоны в парках. Реконструированный красавец-стадион, новые троллейбусы, эстакады и станции метро. Атмосферу создавали развеселые англичане, танцующие с пивом в руках на Крещатике и франтоватые итальянцы, ловящие на себе взгляды всех киевлянок на Андреевском спуске.
Миг всеобщего счастья был недолог. Когда возникла дилемма «европейские шашечки или ехать с Россией», то, к сожалению, победили сторонники шашечек.
Сегодня в Киеве от позитива трехлетней давности не осталось и следа. Вместо улыбчивых испанцев на Крещатике вы наткнетесь на мрачных бандеровцев в мазепинках, продающих красно-черные флаги и назойливо просящих помочь материально карателям на Донбассе.
На майдане уже можно встретить ветеранов АТО, лишившихся конечностей и вынужденных стоять на паперти. Институтская превращена в мемориал — культ «небесной сотни» превзошел все допустимые границы.
В подземных переходах, если присмотреться, можно обнаружить надписи и наклейки с националистическими лозунгами и символами. За три года из уютной европейской столицы со множеством туристов Киев превратился в печальный периферийный городок, по центру которого спокойно расхаживают вооруженные отморозки в камуфляже. Один из таких подонков и стрелял в Олеся. На Донбассе сражаться с ополченцами не могут и от осознания собственной боевой несостоятельности убивают в тылу безоружных поэтов.
Бузина жил на Шулявке в 6 км от Крещатика. Тихий спальный район, спокойствие в котором нарушается лишь лязгом трамваев. Кирпичная девятиэтажка 1970-х годов постройки, никакой охраняемой территории и в помине нет. 16 апреля здесь на Дегтяревской улице Украина потеряла своего самого известного писателя.
В текстах Бузины было много спорного, но он не занимался преднамеренной провокацией в лоб, как французские карикатуристы из Charlie Hebdo. Стрелять в человека, вооруженного только словом, — это запредельная низость, ставшая следствием тотальной дегуманизации украинского общества.
Киевлянин в энном поколении Бузина мозолил глаз всяким карпатским выскочкам, невесть с какой стати решившим, что только они имеют право говорить от имени всей Украины.
Место, где средь бела дня убивают поэтов, обречено на несчастья. Нынче я не нахожу прелести в видах на Днепр и левый берег, открывающихся с Печерских холмов. С уходом Олеся исчезла и невидимая магия Андреевского спуска. Красивейший город Руси потерял частичку своей души, и эта потеря, увы, невосполнима.
Бузина был хранителем городских легенд, знатоком местных историй. Я был лично знаком с Олесем и слышал немало восторженных отзывов о нем как о блестящем экскурсоводе, увлекательно рассказывающим о центре Киева со всеми преданиями. Зимой я решил, что с наступлением теплой поры обязательно приеду в Киев, чтобы Олесь поводил меня по своим фирменным маршрутам, но судьба распорядилась иначе.
Фридрих Горенштейн 30 лет назад писал: «За порогом Киев. Тысяча лет христианской цивилизации. Святой Владимир с крестом. А здесь персы хозяйничают». Только в зараженном диковатой азиатчиной городе может считаться честью и совестью общества такой персонаж, как Мустафа Найем.
В глазах бойцов батальонов, гордо шагающих по майдану, заметна средневековая жестокость. Гегемоном в Киеве стали те, кто никогда и не слыхивал об идеалах мира, добра и справедливости. Киевский креативный класс предпочитает делать вид, что ничего не происходит. Внушают себе мантру про «доблестных защитников Родины», а сами трясутся при появлении дядек в камуфляже и трусливо отводят взгляд в сторону.
Поддержавшие государственный переворот менеджеры знают, что в случае чего каратели поступят с ними точно так же, как и с парнями из «Беркута». Креативный класс постоянно заискивает и пресмыкается перед карателями.
Конечно, Олесю было больно всё это видеть, но он так и не бросил Киев, несмотря на все уговоры друзей перебраться в Москву. Это был его город. Он не мог себя представить без ежедневной утренней пробежки в Сырецком парке и без дневных раздумий на набережных Днепра. Он боялся зачахнуть в Москве, потеряв вдохновение.
Высокие скорости российской столицы отпугивали Олеся, привыкшего к размеренному темпу жизни на Шулявке. Он писал книги на исторические темы и в конце концов сам стал историей.
Трудно передать ту боль, что ощущаешь, гуляя сейчас по Киеву. Столичный дом профсоюзов ведь на самом видном месте находится. Слишком много крови пролито, слишком много людей полегло. Возврат к прежнему мирному существованию пока не представляется возможным — коммуникативные мосты вряд ли будут восстановлены в ближайшее время.
На стене одного из домов на улице Грушевского есть мозаичный арт-объект: жовто-блакитное сердце, пораженное тремя стрелами — белой, синей и красной. Каждый его расшифровывает как хочет, но мне хочется думать, что это стрелы Амура.
Россия любит ту домайданную Украину и хочет, чтобы всё стало как прежде.
Сегодняшний Киев — это город, где убивают поэтов. Пока будет прав тот, у кого в руках ствол, то не бывать на улицах Киева прежней атмосфере праздной расслабленности.
Имя Олеся Бузины власти сейчас стараются забыть и вычеркнуть отовсюду, но эта затея обречена на провал. Книги и статьи Олеся остались с нами, и мы, его постоянные читатели, товарищи и ученики, не дадим забыть Украине о творческом наследии Бузины.
Можно убить поэта, но нельзя убить веру в Русский мир и дружеские отношения между всеми братьями-славянами!
Киевлян жестоко надурили с идеей интеграции в Европу. 3 года назад во время континентального футбольного чемпионата украинская столица была настоящим европейским городом. Я никогда до той поры не видел столько радостных людей в одном месте.
Идеальная чистота на улицах, аккуратно постриженные газоны в парках. Реконструированный красавец-стадион, новые троллейбусы, эстакады и станции метро. Атмосферу создавали развеселые англичане, танцующие с пивом в руках на Крещатике и франтоватые итальянцы, ловящие на себе взгляды всех киевлянок на Андреевском спуске.
Миг всеобщего счастья был недолог. Когда возникла дилемма «европейские шашечки или ехать с Россией», то, к сожалению, победили сторонники шашечек.
Сегодня в Киеве от позитива трехлетней давности не осталось и следа. Вместо улыбчивых испанцев на Крещатике вы наткнетесь на мрачных бандеровцев в мазепинках, продающих красно-черные флаги и назойливо просящих помочь материально карателям на Донбассе.
На майдане уже можно встретить ветеранов АТО, лишившихся конечностей и вынужденных стоять на паперти. Институтская превращена в мемориал — культ «небесной сотни» превзошел все допустимые границы.
В подземных переходах, если присмотреться, можно обнаружить надписи и наклейки с националистическими лозунгами и символами. За три года из уютной европейской столицы со множеством туристов Киев превратился в печальный периферийный городок, по центру которого спокойно расхаживают вооруженные отморозки в камуфляже. Один из таких подонков и стрелял в Олеся. На Донбассе сражаться с ополченцами не могут и от осознания собственной боевой несостоятельности убивают в тылу безоружных поэтов.
Бузина жил на Шулявке в 6 км от Крещатика. Тихий спальный район, спокойствие в котором нарушается лишь лязгом трамваев. Кирпичная девятиэтажка 1970-х годов постройки, никакой охраняемой территории и в помине нет. 16 апреля здесь на Дегтяревской улице Украина потеряла своего самого известного писателя.
В текстах Бузины было много спорного, но он не занимался преднамеренной провокацией в лоб, как французские карикатуристы из Charlie Hebdo. Стрелять в человека, вооруженного только словом, — это запредельная низость, ставшая следствием тотальной дегуманизации украинского общества.
Киевлянин в энном поколении Бузина мозолил глаз всяким карпатским выскочкам, невесть с какой стати решившим, что только они имеют право говорить от имени всей Украины.
Место, где средь бела дня убивают поэтов, обречено на несчастья. Нынче я не нахожу прелести в видах на Днепр и левый берег, открывающихся с Печерских холмов. С уходом Олеся исчезла и невидимая магия Андреевского спуска. Красивейший город Руси потерял частичку своей души, и эта потеря, увы, невосполнима.
Бузина был хранителем городских легенд, знатоком местных историй. Я был лично знаком с Олесем и слышал немало восторженных отзывов о нем как о блестящем экскурсоводе, увлекательно рассказывающим о центре Киева со всеми преданиями. Зимой я решил, что с наступлением теплой поры обязательно приеду в Киев, чтобы Олесь поводил меня по своим фирменным маршрутам, но судьба распорядилась иначе.
Фридрих Горенштейн 30 лет назад писал: «За порогом Киев. Тысяча лет христианской цивилизации. Святой Владимир с крестом. А здесь персы хозяйничают». Только в зараженном диковатой азиатчиной городе может считаться честью и совестью общества такой персонаж, как Мустафа Найем.
В глазах бойцов батальонов, гордо шагающих по майдану, заметна средневековая жестокость. Гегемоном в Киеве стали те, кто никогда и не слыхивал об идеалах мира, добра и справедливости. Киевский креативный класс предпочитает делать вид, что ничего не происходит. Внушают себе мантру про «доблестных защитников Родины», а сами трясутся при появлении дядек в камуфляже и трусливо отводят взгляд в сторону.
Поддержавшие государственный переворот менеджеры знают, что в случае чего каратели поступят с ними точно так же, как и с парнями из «Беркута». Креативный класс постоянно заискивает и пресмыкается перед карателями.
Конечно, Олесю было больно всё это видеть, но он так и не бросил Киев, несмотря на все уговоры друзей перебраться в Москву. Это был его город. Он не мог себя представить без ежедневной утренней пробежки в Сырецком парке и без дневных раздумий на набережных Днепра. Он боялся зачахнуть в Москве, потеряв вдохновение.
Высокие скорости российской столицы отпугивали Олеся, привыкшего к размеренному темпу жизни на Шулявке. Он писал книги на исторические темы и в конце концов сам стал историей.
Трудно передать ту боль, что ощущаешь, гуляя сейчас по Киеву. Столичный дом профсоюзов ведь на самом видном месте находится. Слишком много крови пролито, слишком много людей полегло. Возврат к прежнему мирному существованию пока не представляется возможным — коммуникативные мосты вряд ли будут восстановлены в ближайшее время.
На стене одного из домов на улице Грушевского есть мозаичный арт-объект: жовто-блакитное сердце, пораженное тремя стрелами — белой, синей и красной. Каждый его расшифровывает как хочет, но мне хочется думать, что это стрелы Амура.
Россия любит ту домайданную Украину и хочет, чтобы всё стало как прежде.
Сегодняшний Киев — это город, где убивают поэтов. Пока будет прав тот, у кого в руках ствол, то не бывать на улицах Киева прежней атмосфере праздной расслабленности.
Имя Олеся Бузины власти сейчас стараются забыть и вычеркнуть отовсюду, но эта затея обречена на провал. Книги и статьи Олеся остались с нами, и мы, его постоянные читатели, товарищи и ученики, не дадим забыть Украине о творческом наследии Бузины.
Можно убить поэта, но нельзя убить веру в Русский мир и дружеские отношения между всеми братьями-славянами!
Комментариев нет:
Отправить комментарий