В. Мараховский. Глобализм – чума XXI века

21.07.16
Виктор Мараховский
um.plus © 2016



29-летний бывший морской пехотинец США Гэвин Лонг, расстрелявший на днях троих полицейских в своём родном городе Батон Руж и застреленный сам, незадолго до теракта обвинял государство в убийстве чернокожих и призывал через Youtube отомстить. Что и сделал.

Он, напомним, стал вторым за две недели чернокожим ветераном американской армии, побывавшим в горячей точке, который взял винтовку и начал отстреливать представителей американской власти. Как и его предшественник Мика Джонсон из Далласа, Лонг в какой-то момент решил, что американское государство — это враг его народа, причём в качестве последнего фигурируют не американцы вообще, а американские негры.

Тут имеется нечто, объединяющее Лонга не только с коллегой Джонсоном. Но также и с Омаром Матином, расстрелявшим целый гей-клуб в Орландо. И с бельгийскими мелкими предпринимателями/уголовниками Абааудом и Абдесаламом, атаковавшими Париж и Брюссель. И со многими другими.

Все эти люди были гражданами стран, которые считали врагами — своими и «своих народов». То есть самоидентификация их находилась вне их формальной госпринадлежности.

А ещё все эти люди — жили в «бедняцких» или «иммигрантских» (что-то же самое) районах. Где вроде бы та же страна, что и у настоящих белых первосортных сограждан — но преступность зашкаливает, на улицах мусор, молодняк торчит почти поголовно и почти поголовно же зарабатывает криминальные биографии, а нормальной (или вообще какой-нибудь) работы нет.

Фактически все эти люди вылезли из гетто, из «карманов бедности и хаоса», которые почему-то неотрывно сопровождают даже самые развитые страны в новую эпоху — эпоху глобализации, свободы индивидуальной самореализации и свободного движения капитала, финансового и человеческого. Хотя вроде бы должно быть наоборот — в прозрачном мире, где всё вольно перетекает туда, где лучше и больше возможностей, никаким таким карманам места нет.

На деле — именно благодаря данной мега-свободе они, собственно, и образуются.

Для примера можно посмотреть на два соседних ближневосточных государства. Одно из них являлось до последнего времени «страной-изгоем», а другое давно и плотно встроено в Pax Americana.

В одной из них 10% безработицы (при этом треть работающих – женщины. Имеется собственная «оборонка». Имеется производство собственных автомобилей, машиностроение, приборостроение. Плановая экономика и огромный госсектор. Собственная наука, собственная ядерная программа, собственная авиация, подводные лодки, танки, ракеты. Собственный мощнейший кинематограф, наконец.

В другой армия вооружена строго американским оружием и техникой. Всё собственное производство пляшет вокруг нефтехимии и инфраструктуры. Ещё ей разрешено производить себе бетон, строить себе дороги и порты. Её образование на 90% — это изучение Корана. Её благополучие — «нефтяное благополучие» — год за годом отстаёт от ненефтяного благополучия страны-хозяина. Лет сорок назад гражданин этой страны был богаче американца. Сейчас он в два с половиной-три раза беднее. В этой стране 70-процентная безработица, трудоустройство женщин вообще практически нулевое, а о кинематографе никто не слышал.

И по странному стечению обстоятельств именно эта страна поставляет основных террористов на мировой рынок — включая тех, что снесли небоскрёбы в Нью-Йорке.

Как легко понять, страна-изгой тут первая, Иран. Это у него всё собственное и население при деле. А страна, встроенная в глобальный мир и глобальную «национальную специализацию» и поставляющая террористов — это Саудовская Аравия.

Разница в том, что Иран не подверг себя включению в мир свободных движений — и потому вынужден быть настоящей нацией. А Саудовская Аравия подвергла — и результат налицо.

Та же картина повторяется и в других, менее драматичных примерах. Вот, например, российский рукопожатный публицист из 2013 года хвалит Америку за то, что у неё есть свой город-банкрот, город-гетто и карман хаоса: «Городов конкуренция тоже касается. Хотите иметь большие бюджеты и щедрых налогоплательщиков? Как физических, так и юридических лиц, как говорят на эскалаторах? Тогда создавайте в городе условия, чтобы эти лица селились и размещали производства именно у вас, а не еще где-нибудь. Можно заманивать людей парками и велосипедными дорожками. А можно, наоборот, дымящими заводами с тысячами высокооплачиваемых рабочих мест. Не получается ни так, ни так? Ну что поделаешь, бывает и такое, – тогда придется уйти с рынка городов. Вот у Детройта перестало получаться, поэтому теперь он банкротится и уходит. Когда-то Детройт пользовался у американцев огромным спросом. Но сейчас там бедность и запустение, а из былых двух миллионов жителей едва наберется 700 тысяч. Кругом руины, половина улиц не освещается, преступность зашкаливает, а социальные службы работают хуже некуда. И ничего страшного, небо на землю не упало, США от этого только выиграли. Так же, как выиграют от краха Детройта. Полтора миллиона детройтцев уже бросили этот неэффективный город, переехали и занялись чем-то более полезным. Осталось подождать, когда разъедутся последние 700 тысяч».

Рукопожатный публицист ставит американский способ в пример смешному российскому государству, содержащему неэффективные заводы в каких-то там Пикалёво.

Прошло три года, и мы читаем: «Полиция арестовала жителя Детройта за разжигание ненависти к полицейским через соцсети в связи с расстрелом в Далласе. В розыске ещё один».

То есть почему-то не все разъехались из города-банкрота. Город ушёл в никуда, переехал в Теннеси или в Китай, но оставил «карман хаоса», не нужных никому людей, ненавидящих государство.

А есть ещё «полумёртвые города» Великобритании, откуда ушло вслед за эффективностью куда-то за рубеж промышленное производство, но остались люди, наркобароны и банды.

И есть «иммигрантские кварталы» крупных европейских городов — жители которых на солидную часть состоят из бывших граждан социалистических республик, на родинах которых в ходе включения в свободный мир были помножены на нуль все те смешные заводы, неэффективные производства и дурацкие киностудии, которые никак не могли конкурировать с ведущими мировыми брендами и потому исчезли — но которые вообще-то и обеспечивали то, что называется жизнью страны или суверенитетом.

…Любители мобильной рабочей силы и свободы самопродажи для каждого, описывая неисчислимые бонусы свободной глобальной конкуренции — почему-то во всех случаях из ста забывают о том, что в конкуренции наряду с победителями бывают проигравшие.

И о том, что глобальная конкуренция — это не весёлые старты, где проигравший один забег тут же получает шанс показать себя в следующем. И проигравших в глобальной конкуренции немедленно стараются сделать инвалидами на финише каждого забега — чтобы он более не поднялся и не конкурировал. В случае городов, стран и народов это значит отнять образование, отнять деньги, отнять лучших специалистов, отнять и уничтожить промышленность.

Глобальная конкуренция и свободное движение людей и капиталов в этом контексте — нечто вроде предложения отменить весовые категории и пустить наконец Николая Валуева побороться за титул чемпиона мира в сверхлёгком весе. 47-килограммовых бойцов в этом варианте можно справедливо упрекать в протекционизме и нарушении принципа свободной конкуренции. А после того, как все титулы во всех весах соберут супертяжи — подавляющее большинство боксёров отправятся в неудачники.

…Сегодня мы имеем дело с таким результатом глобальной конкуренции, как страны-лузеры, народы-безработные и нации-бомжи. Зачастую — эти народы-неудачники живут внутри стран-удачниц, победительно шествующих от победы к победе.

И они становятся всё злее. Просто потому, что свободный мир, созданный бизнесом, для бизнеса и в интересах бизнеса — их вообще не имел в виду. В отличие от отсталых и несвободных стран, которые не хотят вливаться в свободное мировое движение и почему-то считают главным смыслом своего существования собственные народы.