Президент Аль-Асад: Прежде всего, позвольте мне поправить некоторые заблуждения, которые содержатся в Вашем вопросе, для того, чтобы мой ответ прозвучал точнее.
Sunday Times: Хорошо.
Президент Аль-Асад: Во-первых, когда я объявил о плане мирного урегулирования, я сказал, что он – для тех, кто заинтересован в диалоге. Потому что невозможно составить план, основанный на диалоге с кем-то, кто не верит в диалог. Надеюсь, по этому поводу все понятно.
Во-вторых, это открытый диалог, который не должен быть только между определенными группами. Он должен состояться между всеми сирийцами на всех уровнях. Это – диалог о будущем Сирии. Мы – двадцать три миллиона сирийцев. Каждый из нас имеет право участвовать в формировании будущего страны. Кто-то может смотреть на это как на диалог между правительством и некоторыми группами внутренней или внешней оппозиции. Но на самом деле, это – очень поверхностный взгляд на диалог. Он должен быть гораздо более всеобъемлющим. Речь идет о каждом сирийце, о каждом аспекте жизни людей. Будущее страны не может быть определено кем-либо без учета воли и чаяний всех ее граждан.
Другим аспектом диалога является то, что он открывает возможность для боевиков сложить оружие. Чтобы содействовать этому процессу, мы предлагаем амнистию. Это – единственный способ вовлечь в диалог членов этих группировок. Еще до провозглашения плана некоторые из них сложили оружие и живут теперь нормальной жизнью. Но данный план делает этот процесс более прозрачным и организованным.
Если вы хотите поговорить об оппозиции, то должен сказать, что на Западе есть еще одно заблуждение. Они положили все объекты в одну корзину, даже те, которые не являются однородными. Согласно их подходу, получается, будто бы все выступающие против правительства являются оппозицией. Нужно четко сказать – есть оппозиция, которая представляет собой политические образования, и есть вооруженные террористы. Мы можем вступить в диалог с оппозицией, но мы не можем вести диалог с террористами. Мы боремся с терроризмом.
Когда речь идет о внутренней сирийской оппозиции, о том, что оппозиционные группы должны быть настроены патриотически по отношении к Сирии, нужно подчеркнуть, что внутренняя и внешняя оппозиция – это не географические понятия. И неверно было бы утверждать, что внутренняя оппозиция – это та, которая лояльна по отношению к власти. Мы учитываем, где находятся их корни, ресурсы и представительства. Происходят ли они корнями из Сирии, представляют ли интересы сирийского народа и государства – или же выражают волю иностранных правительств. Мы смотрим на диалог, исходя из этих принципов, начинаем его и будем продолжать в том же духе.
Sunday Times: Большинство из тех, кого мы считаем внешней оппозицией, за которой стоит весь мир, отвергли диалог и отнеслись с недоверием к этой идее. Они назвали Ваше предложение "напрасной тратой времени", некоторые из них сказали, что это "пустая риторика". Британский министр Уильям Хейг назвал его «лицемерным», а американцы заявили, что Вы «оторваны от реальности».
Президент Аль-Асад: Я не буду комментировать то, что сказали так называемые «сирийские» организации, которые находятся за пределами Сирии. Эти группы не являются независимыми. Мы, сирийцы, независимы, и должны реагировать на слова тех, кто также является независимым. Но это не тот случай.
Итак, давайте посмотрим на другие претензии. Во-первых, на обвинение в оторванности от реальности. Сирия ведет борьбу с врагами в течение двух лет. Это было бы невозможно без общественной поддержки. А люди не будут поддерживать того, кто оторван от реальности.
Недавние опросы общественного мнения в Великобритании показывают, что большая часть британцев хотят сохранения Сирии и не одобряют отправку оружия мятежникам. Несмотря на это, британское руководство продолжает продавливать в ЕС вопрос о снятии эмбарго на поставки оружия, чтобы начать снабжение боевиков тяжелым вооружением. Это то, что я называю оторванностью от реальности, когда правительство ограждается от собственного общественного мнения.
Они идут дальше, утверждая, что хотят направить боевикам военную помощь, которую они называют «нелетальной». Однако, в руках террористов и разведданные, и средства связи, и финансовые средства – вся эта помощь становится смертельной. События 11 сентября не были совершены с использованием смертельного оружия – это было результатом применения нелетальных технологий.
Британское правительство хочет послать военную помощь так называемым умеренным группировкам в Сирии, хотя оно хорошо знает, что в Сирии не существует умеренных группировок. Это и есть лицемерие. Мы знаем, что боремся сейчас с боевиками «Аль-Каиды» или «Джебхат Ан-Нусры» которая является ответвлением «Аль-Каиды», а также с другими группировками, члены которых придерживаются экстремистской идеологии.
Лицемерно, когда вы говорите о свободе слова и в то же время отключаете сирийские телеканалы от европейских спутников вещания, когда вы плачете, что кого-то убили в Сирии, но не позволяете Совету Безопасности ООН принять заявление, осуждающее террористические взрывы. Например, те, которые произошли на прошлой неделе в Дамаске. Вы видели, что более 300 сирийцев были убиты или ранены, в том числе, женщины и дети. Все они были гражданскими лицами.
Лицемерием является и то, когда вы проповедуете идеи прав человека и в то же время направляетесь в Ирак, Афганистан, Ливию, чтобы убить сотни тысяч людей в незаконных войнах.
Лицемерие – говорить о демократии, имея в своих ближайших союзниках наихудшие тоталитарные режимы в мире, которые, по сути, являются средневековыми.
Sunday Times: Но вы относитесь к людям, борющимся здесь, как к террористам. Хотя некоторые из них представляют «Джебхат Ан-Нусру» и связаны с «Аль-Каидой», но есть и другие, такие как «Сирийская свободная армия». Некоторые из них являются перебежчиками, некоторые – просто обычные люди, которые начали восстание. Это не террористы, это люди, которые борются за то, что они считают правильным в данный момент.
Президент Аль-Асад: Когда мы говорим, что сражаемся с «Аль-Каидой», мы имеем в виду, что основной и самой опасной террористической группировкой является «Аль-Каида». Я уже говорил во многих интервью и выступлениях, что это не единственная группировка в Сирии. Спектр боевиков простирается от мелких преступников до наркодилеров, похитителей и убийц. Многие из них являются наемниками, они убивают и похищают людей за деньги. Очевидно, что они не имеют какой-либо политической программы или идеологии.
Так называемая «Свободная армия» не имеет своего лица, хотя на Западе делают все, чтобы люди поверили в ее образ. Она представляет собой сотни малых группировок. Это подтверждается и международными организациями, работающими с Кофи Аннаном и Аль-Ибрагими. У ССА нет руководства, нет иерархии. Это – сборище различных банд. Название «Свободная сирийская армия» является только зонтиком, который используется для прикрытия этих группировок.
Это не означает, что в начале конфликта не было стихийного движения. Были люди, которые хотели изменений в Сирии. Я публично говорил об этом много раз. Вот почему я предложил диалог о будущем Сирии. Многие из этих людей по-прежнему желают изменений, но выступают в настоящее время против террористов. Они по-прежнему критикуют правительство, но не носят оружия. Желание перемен не делает законным использование оружия.
Sunday Times: Ваш план из трех пунктов говорит о прекращении насилия. Очевидно, что на одной стороне есть армия, в которой имеется иерархия, есть командир, который может приказать прекратить огонь. Но, когда вы предлагаете прекращение насилия, то требуете того же и от мятежников. Однако, вы сами говорите, что у них много группировок и нет единого руководства. Значит, этот пункт выполнить невозможно? Далее, Вы предлагаете референдум, но при таком количестве перемещенных лиц, среди которых много представителей оппозиции, возможно ли провести справедливый референдум без их участия? Третья часть плана подразумевает парламентские выборы, и мы надеемся, что они состоятся в 2014 году. Итак, не предполагаете ли Вы, что некоторых условий, которые имеются в плане, невозможно достичь?
Президент Аль-Асад: Это зависит от того, как мы смотрим на ситуацию. Прежде всего, основная часть плана – это диалог. Он и определит дальнейший график выполнения этой программы и ее детали.
В первой статье моего плана говорится о прекращении насилия. Если мы не сможем остановить его, то как мы сумеем достичь всего остального, провести референдум или выборы? Но трудности с остановкой насилия не являются причиной того, что не надо ничего делать. Да, есть много группировок, как я уже сказал, у которых нет руководства. Но мы знаем, что их реальным руководством являются те страны, которые финансируют их и поставляют им оружие – в основном, это Турция, Катар и Саудовская Аравия.
Если внешние стороны искренне хотят помочь мирному процессу, то должны оказать давление на эти страны, чтобы они прекратили поставки террористам. Как и любое другое суверенное государство, мы не будем вести переговоры с террористами.
Sunday Times: Ваши критики говорят, что реальные переговоры могут быть причиной вашего падения и краха вашего правительства. Значит, Вы предлагаете практически невозможные сценарии диалога и переговоров?
Президент Аль-Асад: Если рассуждать логично, то враги или противники должны стремиться к этому диалогу, потому что, с их точки зрения, он приведет к моей гибели. Но, на самом деле, они делают все наоборот. Они отговаривают так называемую «оппозицию», находящуюся за пределами Сирии, от участия в диалоге. Потому что они понимают, что этот диалог не будет способствовать моему падению. На самом деле, диалог сделает Сирию только сильнее. Это первый аспект.
Вторым аспектом является то, что диалог будет о Сирии, о терроризме и о будущем страны. Речь идет не о должности или личности. Я делаю это не для себя. В конце концов, то, что они говорят, противоречит тому, что они делают.
Sunday Times: Вы сказали, что если они призовут к диалогу, то он может привести к Вашему падению?
Президент Аль-Асад: Нет, я спрашиваю: если они говорят о том, будто бы диалог приведет к моему падению, то почему уклоняются от диалога? Я приглашаю их к диалогу. Почему же они не идут на него, чтобы добиться моего падения? Это самоочевидно. Поэтому я и сказал, что они противоречат сами себе.
Sunday Times: Господин Президент, Джон Керри, человек, которого вы хорошо знаете, начал тур в Саудовскую Аравию, Катар и Турцию. Он будет говорить о Вашей судьбе. В Лондоне и Берлине в начале этой недели он заявил «Президент Аль-Асад должен уйти». Он также сказал, что одним из его приоритетных шагов является разработка дипломатических предложений, чтобы убедить Вас отказаться от власти. Вы бы пригласили его в Дамаск для переговоров? Что бы вы ему сказали, с учетом его заявлений и того, что он планирует сказать своим союзникам? И, если возможно, расскажите о том, что вы знали о нем в прошлом?
Президент Аль-Асад: Я бы хотел обсуждать политику, а не давать характеристику отдельным людям. Еще рано судить о нем. Прошло всего лишь несколько недель с тех пор, как он стал госсекретарем.
Прежде всего, то, что вы упомянули, связано с внутренними сирийскими вопросами. Я не буду обсуждать такие вопросы с кем-либо из иностранцев. Мы будет разговаривать об этом только с сирийцами, здесь, в Сирии. Таким образом, я не собираюсь решать это с теми, кто приходит из-за рубежа. У нас есть друзья, и мы обсудим наши вопросы с друзьями, можем прислушаться к их советам. Но, в конце концов, мы сами, как сирийцы, принимаем решение, исходя из того, чтобы это было хорошо для нашей страны.
Если кто-то действительно – я подчеркиваю слово «действительно» – хочет помочь Сирии и способствовать прекращению насилия в нашей стране, он может сделать это только одним способом. Он может поехать в Турцию и призвать Эрдогана остановить отправку террористов в Сирию, прекратить контрабанду оружия, перестать оказывать материально-техническую поддержку боевикам. Он может поехать в Саудовскую Аравию и Катар и призвать их прекратить финансирование террористов. Это единственное, что можно сделать с внешней частью нашей проблемы. Но никто за пределами Сирии не сможет справиться с внутренней частью этой проблемы.
Sunday Times: Итак, каково Ваше послание Керри?
Президент Аль-Асад: Это очень ясно: то, что я сказал сейчас. Я имею в виду послание не только Керри, а всем тем, кто говорит о сирийском вопросе. Только сирийский народ может сказать Президенту, остаться ему или уйти. Я просто говорю это, чтобы не тратить времени, чтобы другая сторона могла понять, на чем она должна сосредоточиться.
Sunday Times: Как Вы оцениваете роль Великобритании в мирном процессе в Сирии? Были ли у Вас какие-либо неформальные контакты с британской стороной? Какова ваша реакция на поддержку оппозиции со стороны Кэмерона? Что бы Вы сказали, если бы сидели с ним сейчас рядом, особенно учитывая, что Британия призывает к вооружению мятежников?
Президент Аль-Асад: Никаких контактов между Сирией и Великобританией не существует уже в течение длительного времени. Если мы хотим говорить о ее роли, нельзя отделить роль от авторитета. И мы не можем отделить понятие авторитета от истории этой страны. Сейчас я беседую с британским журналистом и британской аудиторией и должен быть откровенным. На протяжении десятилетий Англия неоднократно играла в нашем регионе неконструктивную роль в различных вопросах. Можно даже сказать, что так было на протяжении веков. Я говорю вам сейчас о восприятии в нашем регионе.
Проблема в том, что нынешнее правительство с его мелкой и незрелой риторикой только подчеркивает эти традиции запугивания и гегемонии. Я говорю откровенно. Как мы можем ожидать от Великобритании положительной роли, когда она стремится к милитаризации проблемы? Как можно надеяться, что она хочет улучшить ситуацию, стабилизировать ее, если ее руководство желает поставлять оружие террористам и не пытается содействовать диалогу между сирийцами? Это нелогично. Я думаю, что оно работает против нас и против интересов самой Великобритании. Это правительство наивно и растеряно, оно действует нереалистичным образом. Если оно хочет играть какую-либо роль, то должно изменить свою позицию и действовать более разумно и ответственно. Мы не ожидаем от поджигателя, что он будет пожарным!
Sunday Times: В 2011 году вы заявили, что не будет тратить свое время, говоря с оппозицией. Изменили ли Вы свое мнение или взгляды за последнее время? Особенно учитывая, что ваш министр иностранных дел Муаллем заявил, будучи в России, что правительство открыто для переговоров с вооруженной оппозицией. Вы можете уточнить?
Президент Аль-Асад: На самом деле, я не менял своей точки зрения. Во-первых, этот план не для террористов. Он – для каждого, кто принимает идею сирийского диалога. Так что эта инициатива не является изменением взглядов. Во-вторых, с самого первого дня этого кризиса, почти два года назад, я сказал, что готов к диалогу. Ничего не изменилось.
У нас очень последовательная позиция по отношению к диалогу. Наш министр выразил ее очень ясно. Часть нашей инициативы заключается в том, что мы готовы вести переговоры с кем угодно, включая боевиков, которые сдадут оружие. Мы не собираемся иметь дело с террористами, которые настаивают на использовании оружия, чтобы запугивать людей, убивать мирных жителей, атаковать общественные здания и предприятия, уничтожать страну.
Sunday Times: Господин Президент, мир смотрит на Сирию и видит, что страна разрушается, что по меньшей мере, 70 тысяч убиты и более 3 миллионов человек покинули свои дома, что углубляется межконфессиональное разделение. Многие люди во всем мире винят Вас. Что бы Вы им сказали? Считаете ли Вы себя виноватым в том, что случилось в стране?
Президент Аль-Асад: Вы назвали эти цифры так, как будто это просто табличные данные. Некоторые игроки используют их для продвижения своей политической повестки дня. К сожалению, это реальность. Независимо от их точности, для нас, сирийцев, за каждой из этих цифр стоит реальный мужчина, или женщина, или ребенок. Когда вы говорите о тысячах жертв, мы видим тысячи семей, которые потеряли своих близких. Эта боль будет длиться многие годы. Никто не может чувствовать эту боль больше, чем мы.
Глядя на данную проблему с политической точки зрения, мы должны задать некоторые вопросы. Как эти цифры проверить? Сколько в стране иностранных боевиков? Сколько среди погибших террористов, а сколько мирных жителей – ни в чем не повинных женщин и детей?
Ситуация на местах делает практически невозможным получение точных ответов на эти важные вопросы. Мы знаем, как данные о погибших использовались в прошлом, как спекуляции человеческими жертвами создавали путь для иностранной интервенции. Ливийское правительство недавно признало, что число погибших до вторжения в Ливию было преувеличено. Когда оно достигло пяти тысяч жертв с каждой стороны, - говорили о десятках тысяч.
Англичане и американцы, которые физически находились в Ираке во время войны, не смогли предоставить точного числа жертв, которые были убиты в результате их вторжения. И вдруг оказывается, что те же самые источники имеют очень точную статистику о происходящем в Сирии! Это можно воспринимать только с иронией. Я скажу вам, что эти цифры не существуют в действительности, а являются частью их виртуальной реальности. Их хотят использовать, чтобы создать предлог для военного вмешательства, которое называют «гуманитарной интервенцией».
Sunday Times: Я хочу еще немного задержаться на этом вопросе. Даже если это число преувеличено и не является точным, однако, тысячи людей были убиты. Некоторые из них боевики, но некоторые – гражданские лица. Кто-то погиб в результате применения артиллерии или авиации в определенных областях. Поэтому, даже если мы не знаем действительного количества убитых, кого можно винить за смерть тех гражданских лиц, которые погибли в результате военных действий?
Президент Аль-Асад: Во-первых, мы не можем говорить о числе погибших, не зная их имен. Люди, которых убили, имели имена. Во-вторых, почему они умерли? Где и как они были убиты? Кто их убил? Вооруженные банды, террористические группы, преступники, похитители, армия? Кто?
Sunday Times: По-разному.
Президент Аль-Асад: Да, но мне кажется, что Вы подразумеваете, что один человек несет ответственность за сложившуюся ситуацию и за все человеческие жертвы.
С первого дня ситуация в Сирии находится под влиянием военных и политических факторов, которые быстро меняются. В таких ситуациях есть катализаторы, а есть барьеры. То, что одна сторона несет ответственность за все препятствия, а другая – за все катализаторы, - это абсурд.
Слишком много невинных гражданских лиц погибло, слишком многие граждане страдают. Как я уже сказал, что никто не испытывает большей боли от этого, чем мы, сирийцы. Поэтому мы и добиваемся национального диалога.
Если вы говорите об ответственности, то, очевидно, у меня есть конституционная обязанность защищать Сирию и ее народ от террористов и радикальных группировок.
Sunday Times: Какова роль «Аль-Каиды» и других джихадистов? Какие угрозы они представляют для региона и для Европы? Беспокоит ли Вас то, что Сирия превращается в некое подобие Чечни? Не опасаетесь ли за судьбу меньшинств? Не напоминает ли Вам это ситуацию в Ираке?
Президент Аль-Асад: Роль «Аль-Каиды» в Сирии такая же, как ее роль в любом другом месте в этом мире: убийства, обезглавливания, пытки, запрет детям ходить в школы. Потому что, как вы знаете, идеология «Аль-Каиды» процветает там, где есть невежество. Они пытаются проникнуть в общество со своими темными экстремистскими идеями и достигают успеха.
В Сирии не следует говорить о «меньшинствах», это очень поверхностный взгляд. Потому что в стране – смешение религий, конфессий, национальностей и идеологий, которые в совокупности составляют однородную смесь. Проценты не имеют значения. Мы должны беспокоиться о большинстве умеренных сирийцев, которое может стать меньшинством, если мы не будем бороться с экстремизмом. В этот момент Сирия прекратит свое существование.
Если вы беспокоитесь о Сирии, то должны знать, что мы – последний оплот веротерпимости в регионе. Если беспокоитесь о Ближнем Востоке, то весь мир должен стремиться к его стабильности. Это реальность, как мы ее видим.
Sunday Times: Какая угроза сейчас исходит от «Аль-Каиды»?
Президент Аль-Асад: Идеологические угрозы сильнее, чем убийства. Убийства, конечно, страшны, но идеология еще более опасна, и мы неоднократно предупреждали об этом еще за много лет до кризиса. Мы имели дело с такими идеологиями, начиная с конца семидесятых годов, и были первыми в регионе, кто вступил в борьбу с террористами, которые прикрывались исламом. Мы постоянно говорили об этом, особенно в последнее десятилетие, во время вторжения в Афганистан и Ирак. Запад лишь реагирует на ту или иную ситуацию, но не действует для предотвращения истинной угрозы. Мы должны вести борьбу, в первую очередь, с идеологией. Без этого война с террором ни к чему не приведет. Будет только хуже. Это угроза не только Сирии, но и всему региону.
Sunday Times: Американские чиновники в последнее время говорят, что решение США не вооружать повстанцев может быть пересмотрено. Они предполагают прямое вооружение мятежников, поставку им транспортных средств, подготовку кадров. Если это произойдет, то какими, на Ваш взгляд, будут последствия для Сирии и региона? Как вы намерены противостоять этому?
Президент Аль-Асад: Вы знаете, что в каждом преступлении есть не только жертва и преступник. Есть и соучастники, которые оказывают преступнику поддержку, моральную или материально-техническую.
Я уже много раз говорил, что Сирия находится на линии географического, политического, социального и идеологического разлома. Игра с этой линией разлома будет иметь серьезные последствия на всем Ближнем Востоке.
Стала ли лучше ситуация в Ливии, в Мали, в Тунисе, в Египте? Любое вмешательство не сможет принести улучшения. Оно только ухудшит ситуацию. Европе, США и другим государствам рано или поздно придется расплачиваться за нестабильность в этом регионе, и они должны это предвидеть.
Sunday Times: Что Вы можете сказать Израилю после его воздушных ударов по Сирии? Будете ли вы отвечать? Как вы будете реагировать на будущие нападения со стороны Израиля, тем более, что он заявил, что может сделать это снова?
Президент Аль-Асад: Сирия каждый раз отвечает на подобные действия, но по-своему. Не по принципу «зуб за зуб». Мы ответили, и только израильская сторона знает, что мы имеем в виду.
Sunday Times: Можете ли Вы пояснить?
Президент Аль-Асад: Да. Возмездие не обязательно означает ракеты на ракету или пули на пулю. Наш ответ не обязан быть публичным. Но Израиль знает, что я имею в виду.
Sunday Times: Можете ли вы рассказать об этом?
Президент Аль-Асад: Мы не сообщаем об этом.
Sunday Times: Я познакомилась с семилетним мальчиком в Иордании.
Президент Аль-Асад: Сирийским мальчиком?
Sunday Times: Да, сирийским мальчиком, который потерял руку и ногу в результате ракетного удара в населенном пункте Херак. Пятеро детей в его семье были убиты этим взрывом. Вы, как отец, что можете сказать по поводу этого мальчика? Почему так много невинных гражданских лиц погибло в результате воздушных ударов, обстрелов армии, а иногда действий «Shabiha»?
Президент Аль-Асад: Как его зовут?
Sunday Times: У меня есть его имя. Я могу предоставить его позже.
Президент Аль-Асад: Как я уже сказал, каждая жертва этого кризиса имеет имя и принадлежит семье. Как, например, пятилетний Сабер, который потерял ногу в то время, когда завтракал со своей семьей. У него убита мать и все родные. Как четырехлетний Райан, на глазах которого убили его двух братьев за что, что они ходили на митинг. Ни одна из этих жертв не имеет какой-либо политической принадлежности. Дети являются наиболее уязвимыми в любом обществе. К сожалению, они часто платят высокую цену в любом конфликте.
Как отец я знаю, что плохо, когда страдают дети, еще хуже потерять ребенка. С этим может столкнуться любая семья. Всякий раз, когда есть конфликты, появляются и эти трагические истории, которые болезненны для любого общества. Это и есть для нас самый важный, самый сильный стимул для борьбы с терроризмом. Подлинные гуманисты, которые чувствуют нашу боль, которые переживают за наших детях и скорбят о наших потерях, должны требовать от своих правительств, чтобы они прекратили контрабанду оружия, поддержку террористов, поставку боевикам любых военных грузов из любой страны.
Sunday Times: Господин Президент, когда Вы находитесь ночью в постели и слышите взрывы в Дамаске, беспокоитесь ли Вы, как многие другие сирийцы, о безопасности своей семьи? Опасаетесь ли Вы, что может наступить момент, когда Ваша собственная безопасность будет находиться под угрозой?
Президент Аль-Асад: Я вижу это совершенно по-другому. Может ли кто-то находиться в безопасности или обезопасить свою семью, если страна находится в опасности? На самом деле, нет! Если ваша страна не находится в безопасности, то и вы не можете быть в безопасности.
Вместо того, чтобы беспокоиться о себе и своей семье, я должен быть обеспокоен судьбой каждого гражданина и каждой семьи в стране.
Sunday Times: Вы знаете о международной озабоченности по поводу химического оружия Сирии. Верно ли, что Ваша армия никогда не использует его в качестве последнего средства против ваших оппонентов? Предполагают, что вещества несколько раз были перенесены, и если да, то почему? Разделяете ли вы опасения мирового сообщества, что химоружие может попасть в руки исламистов? Ведь это худшее, что могло бы случиться?
Президент Аль-Асад: Все, что говорится в средствах массовой информации, вся официальная риторика в отношении сирийского химического оружия является спекуляцией. Мы никогда не будем обсуждать наши вооружения с кем-либо. То, о чем мир должен беспокоиться, – так это о том, чтобы химические материалы не попали в руки террористов. Уже транслировались видеоматериалы, на которых террористы испытывали токсичные вещества на животных и угрожали, что применят их против сирийского народа, и люди будут умирать так же. Мы поделились этим видеороликом с другими странами. Вот на чем следует сосредоточиться мировому сообществу, нежели тратить усилия на попытки использовать сирийское химическое оружие для оправдания любого вмешательства в Сирию.
Sunday Times: Я не спрашиваю, безопасны они или нет. Существует ли опасение, что кто-то может добраться до них?
Президент Аль-Асад: Это двусмысленность. Ни одна страна не будет говорить о своих возможностях.
Sunday Times: Какова роль «Хизбаллы», Ирана и России в ведении боевых действий на земле? Знаете ли вы об истребителях «Хезболлы» в Сирии и о том, что они делают? Какое оружие поставляют ваши союзники – Иран и Россия? Какую поддержку они предоставляют?
Президент Аль-Асад: Позиция России в отношении поставок оружия очень ясна. Россия поставляет Сирии оборонительные средства в соответствии с международным правом. «Хизбалла», Иран и Россия поддерживают Сирию в ее борьбе против терроризма.
Позиция России очень конструктивна. Роль Ирана весьма благоприятна. Роль «Хезболлы» заключается в защите Ливана, а не Сирии. Мы являемся страной, в которой проживают 23 миллиона человек, у которой мощная армия и профессиональная полиция. Мы не нуждаемся в иностранных солдатах, чтобы защитить наше государство.
То, о чем мы должны спрашивать, так это о роли других стран – Катара, Турции, Саудовской Аравии, Франции, Великобритании, США, – которые прямо или косвенно поддерживают терроризм в Сирии, военным или политическим способом.
Sunday Times: Господин Президент, я хотела бы спросить Вас о Вашей личной позиции. Министр иностранных дел России Сергей Лавров недавно заявил, что Аль-Ахдар Аль-Ибрагими жаловался на отсутствие гибкости со стороны вашего правительства, на то, что Вы говорите «нет». Не кажется ли Вам, что Вы никогда не говорите «да»? Можете ли Вы прокомментировать мнение, что не может быть мирного урегулирования, пока вы остаетесь Президентом?
Президент Аль-Асад: Не ждите, что политик может сказать только «да» или «нет» в абсолютном значении. Это не вопросы с несколькими вариантами, где нужно выбрать правильный ответ. Наше видение ситуации очень ясно. У нас есть план, и тот, кто хочет иметь с нами дело, может следовать нашему плану. Это сказано очень четко, чтобы не терять времени.
В западных СМИ идет персонализация проблемы в Сирии. Предполагается, будто бы весь конфликт идет вокруг Президента и его будущего. Если предположить, что этот аргумент верен, то мой уход прекратил бы боевые действия. Но очевидно, что это абсурдно. Об этом свидетельствуют недавние прецеденты в Ливии, Йемене и Египте.
Они пытаются уклониться от сути вопроса, которая состоит в диалоге, реформах и борьбе с терроризмом. После их действий в нашем регионе всегда оставались хаос, разрушения и бедствия. Каким же образом они могут оправдать любое свое вмешательство в будущем? Они не смогут.
Поэтому они сосредоточены на обвинениях в адрес Президента и настаивает на его уходе, сея сомнение в его авторитете, обсуждая, отдаляется он от реальности или нет. Таким образом, в центр внимания ставится Президент.
Sunday Times: Некоторые зарубежные официальные лица призвали к тому, чтобы привлечь Вас к Международному уголовному суду за военные преступления. Боитесь ли Вы преследования со стороны МУС или возможности будущего судебного разбирательства в Сирии?
Президент Аль-Асад: Всякий раз, когда какая-либо проблема поднимается в ООН – встает вопрос о доверии. Мы знаем, что после развала Советского Союза, за последние двадцать лет, ООН и все ее организации являются жертвами гегемонии, вместо того, чтобы быть бастионами правосудия. Они стали политизированными инструментами, чтобы сеять нестабильность и нападать на суверенные страны. Хотя это является нарушением Устава ООН.
Таким образом, сейчас следует поднять вопрос о том, собираются ли они привлечь к ответственности американских и британских руководящих лиц, которые напали на Ирак в 2003 году и унесли более полумиллиона жизней? Не говоря уже о количестве сирот, инвалидов, о сломанных судьбах иракцев? Готовы ли они рассматривать дела в отношении американских, британских и французских политиков, которые напали на Ливию в прошлом году, нарушив резолюцию ООН, в результате чего тоже оборвалось много жизней? Ответ ясен – они не собираются этого делать.
Вы знаете, что отправка наемников в любую страну является военным преступлением, согласно принципам Нюрнберга и в соответствии с Уставом ООН. Собираются ли они привлечь Эрдогана к этому суду за то, что он послал наемников? Будут ли они судить за это же самое руководителей Саудовской Аравии и Катара? Есть ли ответы на эти вопросы и можем ли мы говорить о доверии к этим организациям?
Мой ответ очень краток: когда люди защищают свою страну, они не принимают во внимание никакие угрозы.
Sunday Times: Если бы Вы могли перевести часы назад на два года, поступили бы Вы по-другому? Есть ли вещи, которые Вы могли бы сделать иначе? Какие ошибки, по Вашему мнению, были сделаны, и что бы Вы изменили?
Президент Аль-Асад: Вы можете задать этот вопрос Президенту лишь в том случае, если он является единственным ответственным за все происходящее. В нашем случае мы знаем, что есть много внешних игроков. Таким образом, вы должны задать этот вопрос каждому из них. Вы должны спросить Эрдогана, отправил бы он террористов убивать сирийцев и стал бы оказывать им материально-техническую поддержку? Вы должны спросить у руководства Катара и Саудовской Аравии, стали бы они финансировать террористов «Аль-Каиды» или любой другой преступной организации, чтобы убивать сирийцев? Этот же вопрос нужно задать европейским и американским чиновникам: стали бы они создавать политическое прикрытие тем, кто убивает невинных граждан Сирии?
Мы приняли два решения. Во-первых, вести диалог, во-вторых, бороться с терроризмом. Если вы спросите любого сирийца, мог бы он сказать «нет» диалогу и «да» терроризму? Я не думаю, что какой-либо здравомыслящий человек сказал бы это.
Оглядываясь назад, я думаю: мы начали с диалога и будем продолжать диалог. Оглядываясь назад, я говорю: мы боролись с терроризмом и будем продолжать борьбу с терроризмом.
Sunday Times: Вы когда-нибудь думали о жизни в изгнании? Уехали бы Вы за границу, если бы это увеличило шансы на мир в Сирии?
Президент Аль-Асад: Опять же, это не о Президенте. Я не думаю, что гражданин и патриот будет помышлять о том, чтобы жить за пределами своей страны.
Sunday Times: Вы никогда не покинете страну?
Президент Аль-Асад: Нет. Патриот не будет думать о жизни за границей. Я патриот, как и любой другой сириец.
Sunday Times: Как Вы восприняли взрыв летом прошлого года, в результате которого были убиты Ваши военачальники, в том числи, и Ваш родственник?
Президент Аль-Асад: Вы упомянули моего родственника, но это не семейное дело. Когда речь идет об убийстве высокопоставленного деятеля – это является национальным делом. Такие преступления сделают нас более решительными в борьбе с терроризмом. В такой ситуации нужно думать не о своих чувствах, а о своих действиях.
Sunday Times: В конце нашего разговора, господин Президент, я хотела бы спросить о моей коллеге, Мэри Колвин, которая была убита в результате обстрела центра оппозиционных СМИ в Баб-Амре 22 февраля прошлого года. Был ли он целенаправленным, как предполагают некоторые работники американских и британских телеканалов? Или ей просто не повезло? Слышали ли Вы о ее смерти в то время, и если да, то какова была Ваша реакция?
Президент Аль-Асад: Конечно, я слышал об этой истории. О ней сообщали СМИ. Когда журналист находится в зонах конфликта, как вы сейчас, чтобы рассказать миру о происходящем, это очень смелый поступок. Каждый порядочный человек, каждое должностное лицо, каждое государство должно поддержать журналистов, работающих в таких условиях, потому что их работа помогает пролить свет на события и разоблачить дезинформацию.
К сожалению, в большинстве конфликтов журналисты платят самую высокую цену. Всегда прискорбно, когда убили журналиста. Их убивают не за то, что они находятся с той или иной стороны, а за то, что они хотят рассказать правду. Существуют также СМИ, которые ведут войну с Сирией и не желают, чтобы правда стала известна внешнему миру.
14 сирийских журналистов были убиты с начала кризиса. Не все из них погибли на местах ведения боев. Некоторые были убиты, возвращаясь домой после работы. Некоторых похитили и подвергли пыткам, после чего убили. Есть те, которые числятся пропавшими без вести. Несколько сирийских телеканалов были атакованы террористами и их бомбами. В настоящее время действует запрет на трансляцию сирийских телеканалов на европейских спутниковых системах. Также хорошо известно, что мятежники используют журналистов в своих корыстных интересах. Например, был случай с британским журналистом, которому удалось скрыться.
Sunday Times: Алекс Томпсон?
Президент Аль-Асад: Да. Он попал в западню к террористам, которые хотели использовать его для того, чтобы обвинить сирийскую армию в его смерти. Вот почему важно въехать в страну на законных основаниях и иметь визу. Но у Мэри Колвин ее не было, и мы не знаем, почему. Если вы въехали незаконно, вы не можете ожидать, что государство несет ответственность за вас. Вопреки распространенному мнению, с самого начала кризиса сотни журналистов со всего мира, в том числе и Вы, получили визы в Сирию. Журналисты свободно сообщают о происходящем, никто не вмешивается в их работу и не чинит им никаких препятствий.
Sunday Times: Спасибо.
Президент Аль-Асад: Спасибо.
Перевод – Елена Громова
Источник - sana.sy/ara/2/2013/03/03/470293.htm
Комментариев нет:
Отправить комментарий