Т. Воеводина. ЖЕРТВЫ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

06.09.15.
domestic_lynx
Татьяна Воеводина
Окончила Московский институт иностранных языков по специальности «переводчик» и Московскую государственную юридическую академию со специализацией по гражданскому праву. Работала в Министерстве Внешней торговли, в Итальянско-российской торговой палате, в качестве представителя в Москве итальянской компании группы ФИАТ. С 1998 г. владелица и руководитель компании "Белый кот", специализирующейся на продаже изделий для экологически чистой уборки. Также  агробизнес в Сальском районе Ростовской области

Не стану приводить хлёстких аналогий с нашествием варваров на Рим эпохи упадка: они уже стёрлись от частого применения и перестали быть хлёсткими. И цифры приводить не буду, тем более число тех, кто рвётся или уже прорвался в сытые страны из голодных и разрушенных, постоянно меняется. В сторону, понятно, увеличения. Просто некоторые соображения о том поучении, что содержит в себе для нашей страны нашествие мигрантов на Европу.

Излишне говорить, что всех мигрантов жалко. И утопшего мальчика, чьё фото, как говорится, обошло все издания мира. И тех, чьё не обошло, - тоже жалко. И взрослых жалко, и беременных, младенцев - всех. Понятно и то, что миграционный взрыв организован Соединёнными Штатами, которые разрушили те страны, откуда бегут. Тем самым ослабляя и обедняя Евросоюз - своего стратегического конкурента. Но делать-то – что?

Защищаться от мигрантов Европе в теперешнем состоянии умов и согласно нынешним вероучениям не мыслимо: едва начали робко думать в этом направлении – тут же и явился несчастный мальчик. Я не утверждаю, что это фейк, но уж больно он похож на «сакральную жертву» цветных революций: там непременно должна быть молодая девушка в белой блузке со следами крови, демонстрирующими жестокосердие неправильного режима. Но это так, попутное наблюдение; я на нём не настаиваю.

Зачем они едут? От войны. Но не только. За лучшей жизнью едут, за пособиями. Они своих намерений и не скрывают. Именно поэтому они стремятся в Германию, где с пособиями лучше всего. Потом к переселенцам подтянутся родственники, к тем – новые. Собственно, происходящее сегодня, - это обострение процесса, а в вялотекущем режиме он шёл очень давно. Большие города полнятся бездельными получателями пособий. В Лондоне, как было сказано в одной (английской) передаче, 20% детей рождается в семьях, где никто никогда не работал. Как вы думаете, будут работать новые англичане? Правильно думаете. Да и негде им работать.

«УГОДНО ЛЬ НА СЕБЯ ПРИМЕРИТЬ?»

Европа попала в ловушку гуманизма и прав человека. Когда-то этими самыми правами уедали Советский Союз, а теперь – отведайте сами. Защищать свою границу, как когда-то Советский Союз («Стой! Стрелять буду!»), - нельзя. Помните: ужасная берлинская стена – символ мерзостей тоталитаризма. Выгнать иностранцев, как чужака из собственного дома, – тоже нельзя. Негуманно, бесчеловечно, да и незаконно с точки зрения прав человека.

Вообще-то «Всеобщая декларация прав человека» уклончива и двусмысленна, как опытный юрист. Вот знаменитая статья 13-я, с которой в оны дни шли наперевес наши невыездные евреи и диссиденты: «Каждый человек имеет право свободно передвигаться и выбирать себе местожительство в пределах каждого государства». Тут непонятно, о чём речь: о выборе, где жить, внутри государства, или о выборе государства в пределах всего земного лика? Скорее всего, так и задумано: чтоб можно было по надобности толковать и так, и эдак. Во времена академика Сахарова склонялись к радикальной интерпретации – свободному выбору страны. Вот как формулировал диссидент №1 (вероятно, по согласованию с авторами первоисточника): «О свободе выбора страны проживания. Это важное право имеет большое общесоциальное значение как гарантия многих других основных прав человека, а также как гарантия международного доверия и открытости общества».

Ну, это были 70-е годы, тогда Запад активно виноватил СССР за то, что не выпускали евреев и диссидентов. А сегодня тему свободного выбора страны для жительства предпочитают не педалировать, и мигрантов принимают в качестве беженцев от войны, а не экономических переселенцев. Как отличить первых от вторых – загадочно. Это лишний раз подтверждает неоспоримое: права человека – просто портативное оружие идеологической войны, и больше ничего. Впрочем, иногда тебе прилетает то, что готовишь другим.

Но меня интересуют не столько европейские, сколько наши дела. И вот в каком аспекте.

ЕДУТ НОВОСЁЛЫ

Сейчас всё чаще раздаются голоса, что надо-де пригласить к нам русских из бывших союзных республик СССР, дать им гражданство, и пусть живут и трудятся наши люди. Помимо того, к нам едут не только русские, но и масса других людей – наших бывших соотечтественников и не только. Едут и оказываются строго в больших городах. А точнее – в Москве.

Одно утешение: нам страшно повезло с климатом. Не будь русской зимы, Москва давно бы обросла фавеллами на манер тех, что окружают любой латиноамериканский город. Я видела такие в Лиме и в Рио-де-Жанейро. Именно видела - с почтительного расстояния: соваться туда не то, что иностранке, а и своим-то не рекомендуется.

Приезжие могут оказаться и благом, и злом. И дополнительными руками, и лишними ртами. Всё зависит от организации дела. Всё это вообще часть более общего вопроса: население страны – это благо или бремя? Однозначного ответа нет.

Если будет начата политика индустриализации, рабочие руки – потребуются. Для строительства дорог, домов, всей промышленной инфраструктуры. Новая индустриализация невозможна вне плановой экономики под руководством государства. А плановая экономика не может обойтись без планового распределения рабочей силы по территории.

А это предполагает отказ от сакрального принципа свободы передвижения и выбора места жительства. Иначе, дорогие товарищи, ничего не получится.

На этом месте поднимается вой до небес: крепостное право! Сталинизм! Гулаг!

Меж тем, и крепостное право, и институт прописки – всё это родилось не по причине природной кровожадности российских начальников, а из вполне объективной необходимости. И сегодня вопрос стоит так: либо твёрдое регулирование местожительсва, либо – дальнейшее увязание в отсталости с дальнейшим угасанием в качестве народа и государства. Разумеется, необходимо делать всё в комплексе: плановое хозяйство, индустриализация и – прописка, твёрдое распределение мигрантских потоков, а также закрепление работников по месту жительства и работы, распределение выпускников вузов.

Разумеется, никто не отменял экономического и морального стимулирования, личной заинтересованности и т.п., но факт остаётся фактом: свободное перемещение населения – это стекание его в большие города с их болезненным разбуханием и оголение всей территории.

КРАЙ РОДНОЙ НАВЕК ЛЮБИМЫЙ?

А оголённая территория – пуста. Одно время все с интересом рассматривали карту земли, сделанную из космоса ночью. Большая часть нашей страны – тёмная. Именно поэтому наша земля психологически воспринимается другими народами и государствами как terra nullius – ничейная земля. Сегодня есть много признаков того, что мы стоим накануне большой перекройки колониальных владений в мировом масштабе. Снова выволакивается на свет так называемый «принцип эффективной оккупации», сформулированный Берлинской конференцией 1884 г. по вопросам колониальной политики. Намекают осторожно, что-де и Россия была участником конференции, да и вообще это один из принципов международного права… Принцип этот отлично описывается английской поговоркой «use it or lose it» - используй, а то потеряешь. Имелось в виду, что колонизатор должен разрабатывать богатства захваченной территории, а не может – пусть отдаст другому. В любом случае, оставлять вещи без присмотра – опасно: что на вокзале, что в международной политике.

Следовательно, нам нужно заселять территорию, подтверждая тем самым свой суверенитет на неё.

Наша территория не просто велика – она крайне неравноценна по условиям проживания. И неприятность состоит в том, что осваивать её надо всю: природные богатства сосредоточены не в курортных местах.

Русский народ находил нетривиальные способы освоения данной Богом и судьбой территории. В.О. Ключевский подробно рассказывает, какую роль сыграли т.н. «пустынные» монастыри в деле освоения «северов».
Да что там «северА» – даже и на исконных-то территориях сохранить население - и то задача. Если население есть – можно говорить о каком-то развитии, нет населения – всё пустые слова.

Вот именно такую функцию – удержания народа на местах и прикрепления к тем местам, в которых этого населения не хватает, – и взяла на себя проклятая, всеми ненавидимая прописка.

На первый взгляд, кажется, что такое положение выгодно государству, а для человека – тяжко и угнетательно. На самом деле, и для самого человека это полезно и благотворно.
В прикреплённости к своему месту есть большой смысл. Если ты знаешь, что тебе здесь жить если не до конца дней, то неограниченно долго – ты так или иначе в это место вкладываешься. Ты стремишься его улучшить, украсить или уж, во всяком случае, не гадить там. Потому что это твоё место, в какой-то мере – часть тебя самого. Помню, когда-то на школьных тетрадках печатали цитату из Чехова: «Если б каждый на своём клочке земли сделал всё, что может, как прекрасна стала бы наша земля» (цитирую по памяти). И это чистая правда, в суете забытая нами.

Иное дело, если пред тобой, что называется, открыт весь мир. На первый взгляд, кажется, что такое положение несравненно лучше и счастливее. Иди куда сам знаешь, живи где хочешь. Не понравилось тут – езжай в Москву, не сложилось в Москве – попробуй за границу. В интернете не прекращаются обсуждения: свалить из Рашки или покуда остаться в «этой стране».

На самом деле возможность «свалить» пагубна и, как теперь принято выражаться, контрпродуктивна. Пагубно это для страны, для народа и для самих героев. Пагубно для тех, кто уезжает, для тех, к кому он приезжает, и для тех, кто остаётся тоже пагубно. Уезжая, человек годами, а то и десятилетиями, живёт на два дома, не пойми как, не прикипая душой ни к одному из мест. От старого места он оторвался (это провинция, «дыра», никаких перспектив, нечего ловить – он это место презирает), а на новом месте – презирают его. Тут он провинциал, «понаехали тут». Новое место тоже ощущается как враждебное, не своё.

Но этим дело не исчерпывается. Самая возможность вот так сняться и уехать – разъедает души и тех, кто никуда не уедет. Большинство ведь всё-таки никуда не уезжает, а так и проживает жизнь в своём углу. Но самая возможность уехать в какие-то богатые и счастливые земли, где жить легче, где и работать-то почти не нужно, – всё это действует разлагающе и деморализует. Человек раздумывает и примеривается, собственная жизнь кажется ему малоценной и неуважаемой, вкладывать труд в её улучшение он не будет: что в нашей дыре может быть приличного, пора валить отсюда, только вот надо решить, куда. Очень часто решение затягивается, порой до старости, но человек этот – ни в городе Богдан, ни в селе Селифан – живёт с чувством временности и случайности. Как вы думаете, такой человек работник? Правильно думаете.

Вообще, нет более надёжного средства стать хроническим неудачником, чем считать свою теперешнюю жизнь временной и случайной, только лишь подготовкой к какой-то новой замечательной жизни, которая откроется там, за горизонтом. В принципе, это всем известно, но многие, очень многие раз за разом повторяют эту классическую жизненную ошибку. Так вот химера отъезда – премного тому способствует. И, напротив, зная твёрдо, что тебе здесь жить – поневоле будешь об этом месте заботиться. Полюбишь его, потому что любим мы то, во что вложен собственный труд. Сама по себе местность или населённый пункт ни хорош, ни плох: таким или иным его делают люди – своим трудом, мечтами и мифами.

Советская прописка – так, как она была замыслена, – давала внятные ориентиры: ты по своему почину можешь уехать туда, где труднее, где хуже, а туда, где легче и лучше, - не можешь. Хочешь улучшать жизнь там, где труднее – пожалуйста. А приспосабливаться, искать лёгкой жизни – не выйдет. Недаром было такое осудительное советское словцо – «приспособленец», «искатель лёгкой жизни». Сегодня такой человек называется «успешным», «реализованным» и «состоявшимся», но это так, к слову. Таков был замысел, реализация, разумеется, далеко не всегда отвечает замыслу, но для того, чтобы реализовалось что-то достойное, должен быть адекватный задаче и внятно изложенный замысел. В эпоху наибольших успехов Советского Союза – он был.

Помню, наш преподаватель философии любил повторять: главное отличие человека от животного в том, что животное приспосабливается к среде обитания, а человек – приспосабливает среду к себе. Наличие прописки и ограниченная свобода выбора местожительства стимулировала человеческое поведение, а вот неограниченная свобода – животное. И оно – воспевается как самое разумное и прогрессивное. Более-менее энергичные и, так сказать, годные утекают туда, где и так относительно хорошо. А там, где относительно плохо, остаются «плохиши». В результате там, где было плохо, - становится ещё хуже, а где было хорошо – становится гораздо хуже, поскольку там – не протолкнёшься от искателей лёгкой жизни. «Лёгкой», конечно, весьма условно, но важно понять, что соблазн не улучшать жизнь на месте, а просто переместиться туда, где жить легче, в перспективе приносит неприятности всем.

НЕПЕРЕВОДИМОЕ СЛОВО «РАСПРЕДЕЛЕНИЕ»

Когда-то в юности столкнулась: не могу выразить по-иностранному советское понятие «распределение», т.е. посылка окончивших учебные заведения туда, куда требуется народному хозяйству. Мои родители, выпускники технического вуза 50-х годов, рассказывали: распределение было законом; не поедешь – разыщут и водворят на место работы с милицией. И это действовало: квалифицированные рабочие, инженеры и техники не оседали в больших городах, где учились, а отправлялись туда, где в них была нужда, где строились промышленные предприятия. Только такой подход к делу позволял максимально использовать те человеческие ресурсы, которые были в стране. Когда давление ослабло, когда насильно распределять перестали, всё тут же пошло неперекосяк: в больших городах выпускники не могут найти работу, а в глубинке хронически не хватает специалистов.

Мы ностальгически умиляемся: вот в 50-е годы какая замечательная была советская школа: приезжали ребята из Тьмутаракани и поступали в МГУ. Вот как замечательно учили! Учили, да, потому что было кому учить. Выпускники педвузов ехали по распределению, куда посылали. Уже в 70-е годы, когда я кончала школу, у многих выпускников провинциальных школ был прочерк в аттестате по тому или иному предмету: не было учителя. Вот не было и всё тут. Хотя совокупное количество выпускников педвузов было колоссальное. Просто они оседали по конторам в крупных городах, а не ехали к месту распределения.

То же самое было и с инженерами, и со всеми другими так называемыми «молодыми специалистами».
Это было практическое последствие «отмены крепостного права».

Нужно же заинтересовать, создать условия, действовать экономическими методами! – так говорят прогрессивные и либеральные.

Разумеется, создавать условия, лучшие условия, всё более замечательные условия – необходимо. Тут нечего и говорить. Но сделать так, чтобы люди сами бежали из больших городов, от привычной, налаженной жизни, - в Тьмтуракань – этого экономическими методами достичь нельзя. Невозможно этого достичь экономическими методами! Просто потому, что туда должны сначала приехать люди и создать эти самые условия. И люди там должны постоянно находиться, чтобы эти условия поддерживать.

Вообще, экономические методы не универсальны, как мнится многим неофитам «экономикса», вовсе не всего и не везде можно достичь экономическими методами. Разумеется, и их забывать нельзя, присовокупляя к экономическим методам - моральные: прославление тех, кто честно выполняет свой долг, и моральное давление на уклонистов. Но при всём этом ничего не подействует, если нет государственного закрепления выпускников там, где они нужны.

КУДА ПРИЛЕТЕЛИ «ЛЕТУНЫ»?

Идеалом советской системы был работник, закреплённый на предприятии. В сталинские времена уволиться было не просто, не всех и не ото всюду вот так запросто отпускали. Тоже своего рода крепостное право лайт. Потом дело упростилось. Но морально всё-таки поощрялись те, кто работал подолгу и не бегал с места на место. А так называемые «летуны» - критиковались, высмеивались: несерьёзные, нереспектабельные люди.

Смысл в этом был большой и понятный. Хорошо работать и приобрести мастерство может только тот, кто душою связан с этой работой, кто знает, что будет тут работать и сегодня, и завтра, и в будущем. Для дела это лучше, чем если трудящийся, как сегодня, скачет амбициозным стрекозлом по офисам в погоне за новой строчкой в CV.

Сегодня так и учат мэтры офисной мудрости: работу надо искать всегда; устроился на работу – начинай искать, где лучше. Оно, может, конечно, и правильно в условиях нынешней нестабильности, но мастером, знатоком, умельцем при такой жизненной ориентации никогда не станешь. Свобода порхания сильно понижает качество человеческих ресурсов страны: и в 20 лет он ничего конкретного не умеет, и в 30, а в 40 уж и учиться поздно. Пока речь идёт об офисных сидельцах – это ещё ничего, а надо будет восстанавливать технику и промышленность – солоно придётся с такими жизненными навыками.

Сегодня найти специалиста любого профиля – трудно необычайно. За них работодатели держатся, их лелеют, боятся, что куда-нибудь исчезнет. У людей самых трудовых возрастов (30-50) не было случая сформировать трудовые навыки: предприятия позакрывались, развалились, специалисты разбежались… Если какие навыки и сформировали эти поколения – то разве что пронырства и внешнего селф-промоушена: умеют писать CV и проходить собеседования. Мой муж работает в области космической промышленности, так он говорит, что выпало целое поколение: есть деды (кому 60 и больше), есть в небольшом количестве внуки (кому 20-25), а «отцов» - нет. Деды уходят, и кто будет передавать опыт и умения внукам – неясно.

И это тоже плоды свободы…

Во многих моих читателях и собеседниках подобные рассуждения вызывают сильное раздражение: «Может, вы и ГУЛАГ оправдываете?»

Давайте не будем по-дамски махать руками: ужас-ужас-ужас! Гулаг – это система принудительного труда заключённых. Были жестокости, страшные жестокости, были и настоящие садисты – всё было. Но само по себе использование труда заключённых – полезное дело. Трудное, очень трудное по организации: контингент специфический.

У нас сегодня сидит примерно 1% населения, это крепкие мужики работоспособного возраста, а об экономических достижениях с использованием их труда – что-то не слыхать. Организация, надо понимать, хромает. На обе ноги.
Я читала, что вятский губернатор Белых сочинил диссертацию про Вятлаг, как это всё было ужасно. Согласна, ужасно. Но вот такая заковыка. Дай сегодня г-ну Белых миллион зеков или даже миллион киборгов, которых и кормить не надо, – вряд ли он что построит.

А принудительный труд и ссылку преступников в Сибирь в целях её колонизации – это ещё при Алексее Михайловиче практиковалось. Такова уж наша историческая судьба. Таково наше место на земном лике.

Глядя сегодня на картины нашествия на Европу новых гуннов, которые, скорее всего, в перспективе принесут те же последствия, что и старые, поневоле думаешь о том, как двулики и опасны самые высокие принципы. Как разрушительны они могут быть, причём для всех. «Безбрежной социальной мечтательностью» называл Николай Бердяев надежды и попытки учредить на земле идеальный мир: «Железная необходимость тяжело ударяет по этой мечтательности и обращает к действительности». Мне кажется, этот момент настал или близок. Хорошо бы нам хоть чему-нибудь научиться на чужом опыте.