Андрей Бабицкий, журналист
Никита Белых вызывает даже сочувствие, поскольку он оказался под двойным ударом. Арест губернатора за взятку — это всегда резонансное событие, поскольку граждане великой России вглядываются в каждый такой случай в надежде опознать в нем параметры набирающей обороты системной борьбы с коррупцией. Кстати, в данной ситуации есть все основания считать, что речь идет именно о кампании, поскольку Белых — третий по счету губернатор, попавший в разработку по коррупционному делу, и, кроме того, власти пошли на достаточно рискованный шаг, выдвинув обвинения против чиновника, на защиту которого (это было очень несложно предугадать) стеной поднимется вся либеральная общественность. Что, собственно, и произошло.
Но как раз репутация либерального политика, которая в иных обстоятельствах могла бы сыграть роль громоотвода и хотя бы отчасти смягчить участь проворовавшегося губернатора, сейчас сыграла с ним злую шутку. Нынешние времена — худшие для оступившегося представителя либерального лагеря, чтобы оказаться в фокусе общественного внимания. Дело в том, что отчуждение общества от опыта и концепций прогрессивного капитализма не просто набирает силу, но, похоже, становится политическим трендом десятилетия. Россия изживает примитивное либертарианство родоначальников все еще действующей в стране хозяйственной модели, и поэтому любая всплывшая по тем или иным обстоятельствам на поверхность фигура, ассоциируемая с ельцинской эпохой, немедленно предается глобальному остракизму.
Поэтому можно сказать, что Белых пал не только жертвой собственной алчности или тяги к неформальной благотворительности, он распят общественным мнением на собственной либеральной репутации, что не совсем справедливо, ибо за семь лет губернаторства он не был как-то особенно активен в продвижении идей той самой «правой силы», с которой был некогда связан.
Из того, что произошло, можно сделать два вывода. С одной стороны, после распада СССР в России перестала действовать система права, позволявшая субъектам экономической деятельности легально функционировать и отстаивать собственные интересы. Коррупция в этих условиях стала своего рода адатом, альтернативной системой отношений, позволявшей хозяйственникам решать вопросы, которые невозможно было решить законным образом без неприемлемых издержек. Власть закрывала на это глаза, поскольку была заинтересована в том, чтобы экономика хоть как-то держалась на плаву, и, кроме того, позволяя чиновникам воровать, она в обмен требовала от них политической лояльности.
Сейчас, похоже, необходимость в коррупционном поводке, на котором центр держал региональных начальников, начинает исчезать, поскольку объем легальных механизмов осуществления экономической деятельности достаточен для того, чтобы не испытывать нужды в наличие коррупционного адата, выполнявшего роль смазки в тех случаях, когда хозяйственная жизнь попадала в непроходимую пробку бюрократического идиотизма.
Конечно, мы все понимаем, что коррупция никуда не уйдет и в каких-то формах всегда будет присутствовать в нашей жизни, как, собственно, она оказалась неустранима и в казавшейся нам когда-то минимально коррупционной системе западных демократий. Но она уходит на периферию экономических отношений, обретая характер экзотического явления, теряя по ходу дела характер полноценной и по-настоящему значимой для экономики оси параллельных координат.
Когда Михаил Саакашвили провел в Грузии административную реформу, ликвидировав низовую коррупцию, он одновременно с этим расширил пространство коррупции элитной. Небольшая группа его соратников узурпировала право на произвол, отобрав его у клерков и сотрудников полиции. То есть, по сути, он заменил одну неправовую систему управления другой, в которой наличие права вменялось только низовым структурам.
Губернатор Кировской области Никита Белых (в центре справа), задержанный по обвинению в получении взятки в 400 тысяч евро, в здании Басманного суда. Фото: Дмитрий Серебряков/ТАСС
Российская реформа, на мой взгляд, устроена иначе. Она точно так же поднимается снизу вверх, но не для того, чтобы обеспечить элите еще более благоприятные условия для воровства, а со все той же идеей постепенного вытеснения коррупции из хозяйственной деятельности, с которой она, собственно, и начинала свое движение. Мне кажется, что у граждан России в связи с арестом Белых, который, как утверждают эксперты, далеко не последний, появляется все больше оснований надеяться на то, что у государства, впавшего на длительный срок в состояние глубокой невменяемости, мозги постепенно встают на место.
Второй вывод касается политической подоплеки события. Я, честно говоря, не думаю, что власть сделала ставку на подрыв репутации, условно говоря, либерального политика, накрыв его в момент получения взятки. В той атмосфере ненависти и презрения к прошлому, которая сложилась в России на сегодняшний день, в этом нет особой необходимости. Общество настроено куда более свирепо и нетерпимо по отношению к отцам-основателям либерального хаоса в России, нежели сама власть. Социальный заказ на расправу с идеологами разграбления страны, получившего название приватизации, как мне кажется, год от года только набирает обороты. Кремль, который пытается балансировать между чаяниями населения и сохраняющейся инерцией самодельного российского либерализма, открывая Ельцин-центр и потворствуя карьере Кудрина, вообще не заинтересован в том, чтобы спровоцировать очередной взрыв ненависти к адептам беспредельной экономической свободы, все еще занимающим редкие посты во властных или околовластных структурах. Наоборот, продолжая существовать в запущенной в 90-х прошлого века парадигме политических и экономических смыслов, он должен избегать подобных скандалов, поскольку он очень легко за сохранение связей с прошлым и кадрового потенциала того времени становится следующим за Белых объектом для критики.
Поэтому случившийся арест — это, скорее, рискованная для Кремля процедура, но в условиях развернувшейся кампании борьбы с коррупцией приоритет был отдан именно борьбе, а не собственному политическому комфорту.
А тот глубочайший восторг, охвативший широкий слои населения едва ли не в режиме народного ликования, по поводу посадки кировского губернатора есть свидетельство позорного и кромешного нравственного провала — очередного, впрочем, — тех политических сил, которые, будучи отодвинуты в тень, тем не менее и сегодня продолжают настаивать на том, что в период, когда они находились у власти, Россия была свободной политически и экономически и что эту свободу необходимо вернуть. Возможно даже, любыми средствами.
Так вот, реакция на случай Белых показывает, что вернуть ее не удастся ни при каких обстоятельствах, ибо люди сознательно отказали во всяком сочувствии тем, кого они уже очень отчетливо считают мошенниками, растащившими страну, деградантами, взявшими на вооружение примитивный комплекс идей, предписывающих каждому беспокоиться не об общем благе и о благе ближнего, а исключительно о собственной шкуре и тащить все подвернувшее под руку в собственную нору.
Я не знаю, как будет выглядеть пока еще только складывающаяся позитивная повестка, многие нынешние российские реалии противоречат идеям новой солидарности граждан великой страны, но в том, что население окончательно определилось с повесткой негативной, нет ни малейших сомнений. И то, что политик «хорошего толка» обустраивается на нарах, осыпаемый изощренными проклятиями, на фоне удивительно бесстыдного злорадства — лучшее тому подтверждение.
В этом все равно есть какой-то момент несправедливости, поскольку в несчастного Белых вложена вся сила отвержения тех, кто несет куда большую ответственность за то унижение, которое пришлось испытать всей стране.
Комментариев нет:
Отправить комментарий