Почти банальностью стали рассуждения, что мир вступает в эпоху турбулентности. Однако реальная картина несколько отличается от того, как мы привыкли представлять себе глобальное противоборство. Да, уже грохочут пушки, а в прежде спокойных регионах начинают системно постреливать. В тех же США «стрельбы» идут уже практически каждый день с нарастающей частотой, что уже вряд ли можно «списать» на «местные обычаи» и случайности. А кое-где проявил себя слегка новый феномен «гибридных войн». Да, военные демонстрации уже стали почти повседневной реальностью и, вероятно, мы еще не до конца представляем, насколько они опасны и как близко мы от того момента, когда палец соскочит со спускового крючка.
Но, тем не менее, никакого «передела мира», предсказанного футурологами и геополитиками, мы пока не замечаем. И напрасно.
На деле незаметно мир и мы вместе с миром втянулись в эпоху, которую можно было бы назвать «борьбой» (но пока еще не войной) за «европейское наследство», подобно войне за «испанское наследство» в начале XVIII века или «войне за австрийское наследство» на сорок лет позже. Присмотревшись, мы увидим три почти сформировавшиеся коалиции:
• США и союзники, которых Вашингтон «выстраивает» под себя уже совершенно не стесняясь в методах. И ситуация в Бразилии, и выкручивание рук в ЕС, и антикитайская истерия на Дальнем Востоке – тому явные подтверждения. Это означает только одно: ситуация очень острая и время не ждет. Конечно, США говорят об экономическом партнерстве, но почему-то во всех случаях опираются на военную силу и военно-политические институты. Что, кстати, говорит о том, что доминирования США в мировой экономики и финансах уже не хватает. И что это – одно из главных свидетельств наступления новой эпохи;
• Китай. Конечно, исторически Китай имеет немало сложностей с формированием союзов. Китайская политическая и операционная ментальность в принципе не очень приспособлена к формированию полноценных коалиций. Однако в последние десять лет в китайской ментальности произошли тектонические сдвиги, и сейчас Поднебесная всерьез борется за союзников. И в Азии (Пакистан, Бангладеш, Таиланд), и в Африке, а особенно на постсоветском пространстве в рамках проекта «Новый великий шелковый путь», геополитическое значение которого бесспорно. И это большое, возможно, ключевое, изменение китайской глобальной стратегии;
• Мировой нео-исламизм. Это пока еще не полноценная коалиция, однако рассматривать очаги радикального исламизма как нечто изолированное, было бы наивно. Хотя единый управляющий центр пока не просматривается, уровень скоординированности глобального исламизма превышает все, что мы видели и в 1980х (когда «управляющим центром» исламистов было ЦРУ США), и в «нулевые», когда в качестве «центра» нам подсовывали фейковую «Аль-Каиду» Усамы бен-Ладена. А главное, — в этой коалиции уже присутствуют практически открыто и государства. Катар, Саудовская Аравия и Турция. То есть, от «сетевой организации» мировой радикальный нео-исламизм начинает приходить к подобию иерархии.
При всех внешних отличиях, все эти коалиции имеют одну общую черту: они ставят задачей достижение глобального лидерства и обеспечение глобального статуса именно своих политических и социальных стандартов.
Ну, а теперь самое главное. Все эти три силы на сегодняшний день имею в фокусе своего внимания одну точку, один регион, который является «главным призом» на нынешнем цикле борьбы за глобальное лидерство. И это — Европа.
Именно Европа сейчас оказывается в центре борьбы глобальных коалиций за мировое лидерство. И та ситуация, которая сейчас возникает в мире, может быть – естественно, условно – названа «борьбой за европейское наследство». Ибо три описанные выше коалиции сейчас делят «наследство» именно Европы, потерявшей динамизм самостоятельного экономического и политического развития и ставшей, если пользоваться историческими терминами «больным человеком мира», подобно тому, как «больным человеком Европы» император Николай I называл – во многом справедливо – Османскую Турцию.
Конечно, претенденты на глобальное лидерство борются за «европейское наследство» по разному. США, опираясь на НАТО и финансовую мощь. Китай, — на экономическую привлекательность и логистику и возможность осуществлять любые проекты, даже экономически невыгодные, нео-исламисты – не только на террор, но и на разрушение традиционных для Европы социальных институтов. И замену их своими. Однако суть процесса от этого не меняется.
Увы, но Европа и правда стала «больным человеком мира», и эта болезнь рано или поздно закончится крупной потасовкой международного масштаба. Ибо «европейское наследство» — это самое, если хотите, «сладкое», что может достаться силе, стремящейся к глобальному лидерству. Нет, это не ресурсы, даже не технологии, хотя и тут есть, что позаимствовать в Европе. Хотя и они крайне привлекательны и ценны в глобальной борьбе за лидерства.
Это, прежде всего, самый платежеспособный рынок в мире, причем рынок с динамичным и диверсифицированным уровнем потребления. Европейский рынок будет подтягивать к себе другие экономики ибо именно в Европе был достигнут высший уровень развития того потребительского капитализма, при кризисе, а, возможно, и закате которого мы все сейчас присутствуем.
Европа – это еще и логистика, поэтому не удивительно, что силовое противоборство в различных формах уже сейчас развивается в Средиземноморье. Ведь, именно за Средиземноморье, контроль транспортных коридоров, проходящих в этом регионе, мгновенно начинается борьба, если Европа втягивается в период длительной нестабильности. Так было всегда – от Наполеоновских войн, через «Бросок «Пантеры» к сражениям Второй мировой войны и далее к советско-американскому противостоянию в арабском мире и Северной Африке.
Отметим, что во всех указанных выше приоритетных направлениях борьбы за «европейское наследство» мы найдем присутствие интересов всех трех претендентов на глобальное лидерство. Конкуренция пока носит скрытый характер, однако уже появились точки, где она начинает выходить на поверхность. Как, например, вопрос о миграции, где Европа выступала исключительно объектом политики, но, увы, не субъектом. Да и в вопросе о системе ПРО США сложилась примерно такая же ситуация.
Но, конечно, можно воспринимать современный мир в терминах 1989-91 годов, «когда пали стены», вещать о прогрессе и сетовать, что кто-то «живет в другом мире», не понимая того, насколько ты сам безнадежно отстал от жизни. Однако это уже сейчас является некоей виртуальной реальностью, а что же будет через 7-10 лет?
Вопрос не в том, что Европа не смогла стать самостоятельным игроком в современном мире и была обречена на статус объекта политики. И даже не в том, что действующее поколение европейских политиков не обладало достаточной политической волей, чтобы принимать непопулярные решения (в конечном счете, именно пресловутые европейские институты, а не личности политиков исключали принятие непопулярных решений). И даже не в том, что в Европе происходит неяркая, но быстрая смена поведенческих парадигм в политике и просачивание в европейскую аристократию совершенно новых людей, которые могут до неузнаваемости изменить лицо Европы.
Вопрос в том, что когда закончится борьба за «европейское наследство», конкуренты в борьбе за глобальное лидерство вполне могут начать борьбу за «советское наследство». Которое, в действительности, еще никто не поделил.
Комментариев нет:
Отправить комментарий