В. Мараховский. Вальс со смутой

09.03.17
Виктор Мараховский
um.plus © 2017


Иллюстрация: Frans Francken «Dance o Death» («Танец смерти»)

Последние события в медийной жизни страны показали, что то, о чём мы ранее писали как о вероятном будущем — досрочно стало злободневностью.

Можно спорить и обижаться, но факт налицо: медиасфера, то есть «публичное сознание общества», сегодня обсуждает крафтовый видеоролик А. Навального и пристально следит за постыдной баталией между мироточащими бюстами.
При этом события и темы, имеющие реальное значение для жизни страны и общества, обтекают информационный мейнстрим по краям — фактически оказавшись маргинальными.

В центре же внимания — во-первых, набросы и во-вторых — отпор этим набросам

Механизм пополнения публичного пространства прост как топор.

а) Ресурсы как бы оппозиционные (при этом привилегированные — и по уровню вхожести во власть, и по уровню финансирования, и по уровню цитируемости) действуют в привычном им жанре — задают потенциально скандальную повестку.

б) Власть вынуждена принимать подачу и реагировать на сыплющиеся обвинения. При этом даже подчёркнутое её нежелание комментировать набросы превращается в умелых руках СМИ в события — в форме «в Кремле (Мосгордуме, Правительстве, Думе) отказались комментировать (нужное вписать)».

в) Ресурсам как бы лоялистским остаётся только обналичивать антигосударственные подачи через ответы власти — или через их отсутствие.

Тем самым, уважаемые читатели, в очередной раз информационную жизнь страны у нас захватила сложносочинённая субстанция, традиционно именуемая в отечественной историографии словом «смута».

Стоит отметить, что власть тут находится в положении страдательном — при любых раскладах. Поскольку за отсутствием работоспособных механизмов донесения своей позиции, своих планов, своих успехов и достижений — перед ней стоит выбор либо принимать подачи смуты (тем самым поднимая её до уровня личного оппонента), либо молча пропускать мячи.

…А теперь — самое обидное.

Самое обидное, что всё это уже было. Именно в таком положении наше государство и общество существовали лет шесть-семь назад, накануне предыдущей попытки смуты обналичиться на улицах

Заметим в скобках, что в те далёкие годы гражданское большинство в стране было настроено никак не более оппозиционно, чем сейчас. Однако, как и сейчас, выбор «о чём будет говорить страна» совершался за него. Причём не государством, а окологосударственной оппозиционной VIP-клакой, искренне заточенной на использование любых инфоповодов для расколбашивания медиа-пространства и раскрутки аудитории на возмущение.

В годы, последовавшие за провалом «болотной», ситуация начала было меняться. Отчасти — за счёт включения пусть ограниченной, но всё же прогосударственной тематики в меню основных репродукторов государства. В значительной степени — за счёт энтузиазма того самого «гражданского общества», к которому государство напрямую обратилось через голову медиа-класса во время несостоявшейся смуты 2011-2012 г.

Однако к сегодняшнему моменту система «власть — VIP-оппозиция», похоже, в очередной раз завершила цикл взаимного отталкивания, и равноудалённые было от кабинетов, но классово близкие активисты смуты снова находятся в перигее к власти, бомбя государство и общество по всем правилам обустройства смут

Я бы даже сказал, что они стали грамотнее: отбросив в сторону всё, на что заведомо не купятся читатели (Крым-не-наш, Ходорковский, ЛГБТ и покаяние за историю), они перешли к безошибочной риторике Несправедливости и Безнаказанности.

Поскольку примеров несправедливости в капиталистической сословной системе, выстроенной в России по общемировым образцам в последние три десятилетия, всегда предостаточно — игра активистов смуты представляется беспроигрышной.

Речь, отметим, идёт именно о смуте, а не о борьбе за справедливость, поскольку начальной и конечной целью всех набросов является дискредитация и возмущение — но не проверки СКР, не уголовные дела и не восстановление состояния «как надо по-честному».

При этом винить государство некому. Оно само себе позволило удовлетвориться «футбольным» уровнем патриотизма, ретранслируемого на граждан «перековавшейся» частью медиа-класса; воздержалось от создания полномасштабной индустрии мировоззрения; положилось на «отпоростроение» как на основной жанр государственной пропаганды, отказавшись выступить в качестве живого актора общественной жизни.

Оно само воспринимает патриотизм лишь как форму пиар-защиты от перемен, а не как двигатель и топливо для перемен

И в итоге государство предсказуемо в очередной раз упустило инициативу общественной дискуссии, которая снова свалилась в руки даже не просто «либеральной тусовке», но целому конгломерату сверхактивных политических меньшинств. Чья информационная ценность определяется исключительно по шкале «кто оглушительнее кукарекнет».

Бессмысленные битвы медийных меньшинств тучами поднятой пыли и перьев как бы ограничивают все общественные движения рамками «шоу-политики». Но это иллюзия. Причём опасная, причём та самая, о которую в своё время споткнулось руководство одной братской республики, тоже считавшее, что «пусть себе майданят, дело обычное».

Однако эта иллюзия будет сохраняться, вероятно, до того момента, пока окрепшая смута — не важно, какая из её голов на сей раз окажется ведущей — не попытается снова подгрызть государственное устройство в целом.

После чего государство, возможно, снова среагирует и хотя бы на время восстановит свой информационный суверенитет

Но вот что важно. Данный суверенитет едва ли можно прочно и надолго восстановить, имея в качестве единственной (пусть и не признанной официально, но прописывающей базовую логику всей «официозной» медиа-дискуссии) государственной идеологии — идеологию, не считающую суверенитет ценностью и мыслящей категориями «глобального демократического либерализма».

И да. Только эта идеология (недавно провалившаяся в остальном мире с диким треском) в нашей стране по сей день располагает собственной производственной цепочкой — от стратегических «институтов мировоззрения», в качестве которых выступают престижнейшие государственные вузы, и до СМИ, где выпускники этих вузов направляют редакционную политику.

Кстати, из этой производственной цепочки выросли не только «оппозиционная», но и «отпоростроительная» медиа-тусовки (являющиеся, по сути, двумя формами единого медиа-класса)

Поэтому есть основания полагать, что к обеспечению информационного суверенитета государства данная двукрылая медиа-тусовка не способна в принципе. Поскольку системная «база» имеется только у антигосударственного её крыла. А у крыла «государственнического» — лишь набор поверхностно усвоенных «футбольных» кричалок.

И без отказа от попыток использовать эту тусовку в качестве мозгового центра, без создания собственной цепочки производства смысла — от базовых ценностей до ежедневной повестки — государство будет обречено на вечный вальс со смутой.