М. Кононенко. Работа над ошибками

 Актуальные комментарии
12.02.15
Максим Кононенко

публицист и рыболов

Завихрения глубинных течений массового сознания русского социума настолько таинственны, что зачастую непонятны и самим русским.
 

Фото: ТАСС

Вот взять, к примеру, День святого Валентина. Трудно представить себе более прекрасную и невинную традицию — все влюбленные дарят друг другу открытки и признаются в своих чувствах. Ах и мимими. Но, подумать только — через полтора десятка лет после того, как эта традиция пришла в Россию и укоренилась, мы стали ее отрицать.

Объяснить невозможно. Открыточки, влюбленные — что тут может быть плохого? Что тут «НЕ НАШЕГО»?

Ну хорошо, некоторые отрицатели Дня всех влюбленных рассказывают нам, что праздник этот — католический, что святой Валентин (кто бы он ни был, поскольку существуют разные версии) — это не православный святой.

Но позвольте, во-первых, католическая церковь относится к обычаю дарить валентинки примерно так же, как и православная — то есть, говорит, что это «НЕ НАШЕ» (то есть — не их). Во-вторых, все известные нам святые Валентины проживали в те времена, когда церковь была еще единой. А в-третьих, когда губернатор Белгородской области Савченко, например, требует запретить празднование 14 февраля в рамках реализации плана «мероприятий по обеспечению духовной безопасности», мы понимаем, что под такой серьезной формулировкой вряд ли может скрываться обычай молодых людей признаваться друг другу в любви.

Тогда что же? Что же гнетет русского человека изнутри, что заставляет его подсознательно отторгать этот день? Видимо, что-то в этот день в нашей непредсказуемой истории произошло. Мы позабыли, а это событие продолжает жить внутри нас, действует на наше восприятие мира, разлагает и отравляет. И мы переносим эту интоксикацию на безобидный праздник влюбленных.

И действительно: вовсе не открытками с признаниями вошел день 14 февраля в новейшую историю России. А вошел он в 1992 году «Протоколом об установлении дипломатических отношений между Российской Федерацией и Украиной».

Поначалу-то все было прекрасно и очаровательно. Ах и мимими. Но каждый год из последовавших 23-х был в чем-то хуже, чем предыдущий. И когда в 2012-м Россия и Украина подписывали совместное заявление, посвященное 20-летию установлению дипломатических отношений, там было написано так: «На сегодняшний день российско-украинское сотрудничество характеризуется стабильностью и предсказуемостью. Отношения двух государств с каждым годом обретают новое наполнение, развиваются динамично и поступательно».

И это была, конечно, неправда.

При Ельцине никакой украинской политики у России не было вообще. С приходом Путина украинское направление стало одним из приоритетных. В Киев отправилась большая экспедиция на базе Фонда эффективной политики. Прикладной задачей было объявлено технологическое обеспечение кампании забытой ныне Социал-демократической партии Украины на выборах в Верховную Раду IV созыва.

Действительной же задачей была подготовка к вовлечению Украины в политическую орбиту России. И здесь русские (а я тоже участвовал в той экспедиции) сразу же столкнулись с глухим неприятием, за которым вовсе не сразу удалось разглядеть навязчивое влияние практически на всех украинских политиков американских организаций.

Было бы глупо надувать щеки и валить неудачу той экспедиции только на украинский менталитет (а украинские политики действительно сполна оплачивали все консультации, но делали потом всё равно не то, что им советовали). У русских в столкновении с американскими НКО, координируемыми из посольства США (открытого в Киеве, кстати, даже на три недели раньше, чем Россия и Украина установили друг с другом дипломатические отношения!), банально не хватало опыта.



После первой же неудачи Москва потеряла пристальный интерес к Киеву. ФЭП продолжал работать на Украине и дальше, но произошедший в нем раскол еще больше ослабил экспедицию, и к оранжевой революции русские консультанты подошли в роли пассивных наблюдателей, а для властей в Кремле она вообще оказалась полной неожиданностью.

После оранжевой революции администрация президента сконцентрировалась на купировании опасности подобных событий в России. Про Украину снова забыли — с ней все равно не о чем было договариваться. Но американские организации не забывали о ней ни на секунду. И только абсолютная импотенция новой революционной украинской власти хоть как-то играла на нашей стороне.

Россия повторила свою ошибку и во второй раз. И во второй раз ситуация была хуже, чем в первый — в 14-м году на Украине вообще не было никакой русской экспедиции. И то, что организации, которые хотят сотрудничать с русскими, а не с американцами, на Украине всё-таки появились, — это большая наша удача, но совершенно не наша заслуга.

Тем не менее мы исправляемся. И наши гуманитарные конвои — это запоздалый, но веский ответ на американские гуманитарные конвои, бесконечным потоком приходившие на Украину все предыдущие 23 года. А то, что сотрудничающие с Россией организации носят пулеметы вместо оранжевых шариков, — это издержки периода накопления опыта. Однажды и мы тоже научимся с шариками.

Шутка про День всех влюбленных, с которой я начал эту колонку, могла бы показаться вам неуместной. Но она все же уместна. Жизненный опыт подсказывает мне, что лучше сделать человеку больно один раз, чем мучать его и мучаться с ним долгие годы.

То же самое справедливо и между странами. Дело ведь не в гражданской войне на юго-востоке. И не в параноидальной истерии, охватившей нищее, не видящее перспектив украинское общество. Дело в том, что Украине надо, наконец, определиться — с кем она и где. И что дальше. И то, что это происходит день в день в том же самом месте (в Минске), где дипломатические отношения между Украиной и Россией однажды начались, — большой знак.

Боюсь только, что выбора у Киева попросту нет.

Максим Кононенко специально для «Актуальных комментариев»