Родился в Москве в 1976 году. Юрист, публицист. Автор блога roman-n.livejournal.com
Всё это жестокое и преступное безобразие ещё будет длиться какое-то время.
Я про бунт, подавленный в Константиновке. Я про введение нацгвардии в Харьков после взрыва в евромайдановской колонне. Я про аресты во всех неблагонадёжных городах и про глухие, хаотичные пока восстания.
Завтра АТО нужно будет объявлять в другом городе.
А потом ещё в одном.
И ещё.
И ещё.
А потом всё кончится. Не в том смысле, что что-то прекратится, а в том, что всему этому гнусному балагану из уродов и тварей придёт конец.
И вот когда всё кончится, когда президентом Украины станет Захарченко либо человек крайне на него похожий, когда он начнёт жестокую чистку государственного аппарата и страны от нацистов, когда он построит в Киеве огромный центр украинской культуры и назовёт его «Сердце Украины»…
Тогда новому руководству Украины придётся начинать новое. Ему придётся создавать на этой залитой кровью, осквернённой самыми гнусными преступлениями земле — страну. Восстанавливать нашу историческую колыбель.
А страна — это не только памятники истории, не дороги, не паспортные столы и не милиция. Хотя всё это необходимо и, конечно же, предельно важно.
Главное — люди. Какие у страны граждане, такой и будет страна.
А что делать с людьми?
Я не про тех, кто оставил сотни и тысячи
подобных вот этим комментариев в интернете, кто орал «москалив на ножи». Им нужна помощь другого рода.
Что делать с теми, кто просто кивал майданному телевизору? Кто просто скакал, когда все скакали?
Их вообще можно как-то реабилитировать и вернуть?
Есть мнение, будто на просторах того, что когда-то было Украиной, проводился эксперимент по смене идентичности — из советских, «наших» украинцев пытались сделать украинцев европейских.
На мой взгляд, это в корне неверная гипотеза.
То, что называют евро-украинской идентичностью, а если быть честным — бандеровской идентичностью, по современным меркам никакой идентичностью даже и близко не является. Это могло бы пройти за идентичность разве что в начале девятнадцатого века, поскольку более примитивно даже, чем оригинальная бандеровщина середины двадцатого.
Фактически мы вместо идентичности видим «культурный код», в самом центре которого вообще ничего нет, а периферия представляет из себя рамку из примитивных лозунгов уровня африканского племени, народных танцев, вышивки и чудовищной по качеству изготовления лживой мифологии. На месте пустоты должна была быть классическая общая русская/советская культура, но она вырвана из необандеровской идентичности с мясом, потому что её наличие ярко изобличает ложность лозунга «Украина не Россия» и прямо говорит, что
украинец — это русский.
Отрезая себе русскую культуру, русский (в данном случае
украинец) теряет не просто «культурную связь с Россией». Он теряет
самого себя, свою полноценность, свою украинскую идентичность, не приобретая взамен никакую другую.
Он дичает в самом буквальном значении этого слова. Именно это одичание — и есть одна их главных причин утраты этики и гуманизма.
Сейчас во Львове
травят
преподавательницу одного из вузов Ольгу Загульскую. И невозможно не
отметить, что в действиях общества нет ни намёка на рефлексию и
сомнения, нет даже коварства и хитрости. Эти
действия больше подходят африканским дикарям или примитивным арабским племенам, чем европейскому народу с наукой и промышленностью.
Нельзя сделать из украинца нерусского, не изувечив его душу и не лишив его самого себя.
Для того
чтобы создать Украину, необходимо вернуть ей русскость. Нужно вернуть Украине Гоголя и Булгакова. Вернуть как великих украинских писателей.
А это одновременно означает, что
двуязычие для Украины — естественное состояние. Оба языка — и русский и украинский — достояние Украины.
Свести Украину к одному языку и к соответствующему этому языку набору
писателей, поэтов, философов — означает упростить Украину. И в данном
случае «упростить» — это синоним слова «ограбить». Упростить — означает
сделать менее разнообразным и сложным, а именно разнообразие и сложность
— признаки высокой развитой культуры. Чем проще — тем ближе к пальме.
Или к трипольским горшкам. Зависит от географии.
Таким образом,
тщательно пестуемая в украинцах последние 20 лет официальная русофобия — это не просто ненависть.
Это самоненависть. Именно из-за этого она настолько яростна.
Необандеровцы ненавидят «нас» за то, что «мы» — это они. Стремясь нас
уничтожить, осмеять, превзойти, они хотят переродиться из русских во
что-то другое — обрести иную культурную общность, которая представляется
им более выгодной и успешной. Перейти из категории постоянно
отбивающихся вероятных жертв — в хищники. Культурное самоубийство,
уничтожение в себе русского — непременное условие этого перерождения. А
мы самим своим существованием мешаем этой процедуре.
Здесь уместно упомянуть о мотиве — о причине такого страстного желания переродиться из русских во что-то другое.
Причина в том, что русские России — сами, публично и
недвусмысленно отказались от своей миссии, от культуры, объявили себя
народом второго сорта, ушли из построенной империи, бросив её осколки на
произвол судьбы, и занялись культурным самобичеванием,
саморазоблачением и самоненавистью.
Если мы хотим остановить это беснование — нам в первую очередь надлежит взять в руки самих себя и перестать бесноваться самим.
Постсоветский вообще и украинский в частности антисоветизм растёт
примерно оттуда же — из отношения самой России к этому проекту и
историческому периоду.
Евроукраинцы хотят присоединиться к общности более успешных, с их
точки зрения, народов. «Советское» мировоззрение запрещает делить народы
на сорта. Оно запрещает делить людей. В этом смысле русский коммунизм —
есть философски научно оформленное учение, исторически вынашиваемое
Россией с момента её возникновения. Возможно, ещё со «Слова о законе и
благодати».
Это учение оппонирует западной доктрине неравенства народов. Запад и
Россия по-разному отвечают на вопрос о смысле человеческой истории,
предлагают человечеству разные проекты глобализации.
И какой бы ни была борьба этих идей — интеллектуальной ли и
информационной или же экономической и вооружённой — первым полем боя
неизбежно будет Украина.
Это уникальное положение и определяет ту самую особость — культурное
отличие украинца от великоросса — обусловленное особенностями
исторического опыта.
Если великоросс, как утверждают наши оппоненты-западники, является
носителем психологии осаждённой крепости, то украинец — это житель
фронтира.
Здесь можно поиграть словами.
Многострадальное слово «Украина» чего только ни выносило за последнее
время. Как только его ни натягивали на глобус. Свидомые выводили его из
«краина» — страна, край (это было удобно для обоснования самостийности —
страна же!), когда дело касалось газа, российские острячки частенько
намекали, что слово «Украина» подозрительно похоже на слово «украсть».
Есть предложение придать этому слову новое значение. Точнее говоря —
вспомнить уже, наконец, историческое значение слова «Украина».
Если залезть в англоязычную вики (туда — потому, что до неё
постсоветские личности со своими ценными правками ещё не добрались), то
можно увидеть, что англосаксы однозначно трактуют слово Украина как
«borderland». Украина — это не окраина и не провинция. Это граница.
Граница — это слово, наиболее полно раскрывающее трагедию и этой
земли, и населяющих эту землю людей. Миф, раскрывающий саму суть той
особости, которая создаёт из обычного русского — украинца.
Украина — значит «у края». Это значит — на самом краю. Это особое
место, где сталкиваются два мира — Русь и Запад. Это не значит, что по
другую стороны живут дети сатаны и орки. Это значит, что там — другие.
Они не могут и не будут жить так, как мы, а мы не можем и не будем жить
так, как они. Мы по-разному понимаем добро и зло.
Украина — это кромка. Пограничье. Передний край Русского Мира со
всеми причитающимися переднему краю особенностями — близости к соблазнам
и выгодам соседнего мира, возможности постоянно видеть его несомненные
достижения и одновременно с этим — обладание исторической памятью о
страшных его действиях, ибо первый и самый жуткий его удар приходился
всегда сюда — на землю у самого края, на Украину.
Пограничье, каким бы оно ни было, всегда порождает три типа людей — пограничник, торговец и предатель.
Это к классическому анекдоту про «что такое три украинца».
Торговец, способный везде найти выгоду, договорится с кем угодно —
хоть с чёртом. Если потребуется — обвести вокруг пальца, сберечь добро,
углядеть, что и где «плохо лежит».
Пограничник — жёсткий, бдительный защитник, способный на служение, самопожертвование и насилие.
Но отними у них русскость, выдерни из культурного кода общерусскую
культуру, лиши их смысла — служения Русскому Миру, и вместо Кожедуба и
Береста на вас посмотрят Ярош и Берёза.
Хранитель культуры и истории превращается в ходячий синдром вахтёра.
Сегодня донецкие и луганские якобы «сепаратисты» ведут себя как
пограничники Русского Мира. Они защищают наши ценности, язык,
достоинство, культуру. В Киеве же у власти засели классические торгаши,
превратившие все достоинства профессии и характера торговца в социально
неприемлемые пороки.
Для восстановления Украины в роли пограничья русского мира необходимо
возвращение украинцам мифа о Пограничье и культуры пограничника.
Безусловно, моделью для подражания и мифологизации должны стать реальные
фигуры из ополчения Новороссии.
Миф — не значит ложь.
Напротив, миф — это правда, вошедшая в бессмертие народной памяти.
Комментариев нет:
Отправить комментарий