- Politruk
II
Я в восторге от Нью-Йорка города.
Но кепчонку не сдеру с виска.
У советских собственная гордость:
На буржуев смотрим свысока.
(В. Маяковский)
Почему Россия не поддается?Россия не укладывается в концепцию «Конца мира», точнее не желает ее принимать. Рискну предположить, что на алгоритм разрушения России А. Далласа (… мы бросим все, что имеем… на оболванивание и одурачивание людей! … Посеяв там (в мозгах людей) хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. … Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на Земле народа, окончательного и необратимого угасания его самосознания…) повлияло и признание русского уже футуриста (в эпиграфе) Маяковского, кстати Владимира Владимировича.
У русских вот уже пятый век кряду есть своя духовная опора, способная интегрировать народы России, обеспечить цивилизационную идентичность своего населения. Это так называемое мессианство — панправославная идея «Москва — Третий Рим».
Погодите кривится, пафоса будет не много. Просто для понимания происходящего надо определиться в понятиях.
Итак, через принятое Русью христианство мы оказались приобщены к культуре античного мира и Византии. Заключение брака Ивана III с Софьей Палеолог привели к тому, что теперь Москва считалась наследницей Константинополя (Второго Рима) — последним и вечным царством всего православного мира. Причем, это не замена, не повторение своих предшественников, — это новое царство взамен двух падших.
Свой мир. Следовательно, ни о каком «конце мира» по Фукуяме не может быть и речи. Наш мир – последний и менять на либеральную (безбожную) бесовщину не собираемся.
Правда, Украина решила иначе, но это ввергло даже не страну, а народ в духовную энтропию (неопределённости и непредсказуемости). Сделан выбор в пользу конца времен, точнее – безвременья – ни цивилизационных целей, ни внятных задач. Что ж, это их выбор.
Русский философ Н.Я. Данилевский отказывал Западу в особых, привилегированных культурно-исторических типах, цивилизациях. По его мнению, ни одна цивилизация не может создать «окончательные», универсальные формы общественного устройства, историческая деятельности должна исходить во всех направлениях. Это и есть основа российского термина «многополярный мир».
Данилевский выделил основные геополитические закономерности развития цивилизации в пространстве:
- Закон сохранения запаса исторических сил (политической самобытности и независимости).
- Защита пространства с помощью дисциплинированного энтузиазма (В периоды лишений и испытаний выступают вперед два нравственных двигателя: «Это — дисциплина, или дар повиновения, или энтузиазм, или беспредельная готовность к самопожертвованию».)
Почему мы вернулись к идее «евразийства» (хоть и с подачи Н. Назарбаева)? Так ведь альтернативы нет — честно пытались ее найти в 90-е, чуть не сгинули…
Напомню, ключевым понятием в доктрине евразийцев является категория «месторазвития». Россия — это не Европа и не Азия, это самодостаточный мир, географические и политические границы которого исторически совпали с границами Российской империи.
Разумеется, мы вернулись к этому направлению уже на новом историческом этапе, том самом «витке истории» и терминология былых евразистов теперь не всегда корректна, но феномен месторазвития сегодня и определяет идеологию новой России. Об этом и толкует Путин.
Почитаемый Путиным историк Ключевский особенно выделял роль народного темперамента (пассионарность по Н. Гумилеву) и его влияние на ход политической истории, в особенности с точки зрения территориальной политики государств. Для территориальной экспансии русским был необходим «сильный народный темперамент, могучая сила духа и способность к государственному строительству». Всего этого у нас было вдосталь. Пока государство строили… Вот построили и началось – це-Европа ))
Вот теперь и поговорим о нашей привычке к мессианству – стремлению к движению вовне и дисциплинированному энтузиазму. Прижилось это в нашем самосознании крепко. Со времен выхода России в Европу с энтузиазмом стали жертвовать своим народом (как образно выразился Л. Леонов (который автор «Русский лес», «Пирамида») — пригоршнями бросать русский народец в пламя войны) и благополучием государства для решения геополитических проблем европейских соседей. Элиты стали говорить на чужих (не русских) языках, тяготиться «лапотной» Россией.
Но вот пришла наполеоновская Европа со своим «новым миром» и позабыли о европейской цивилизации, сообща, всем своим миром отстояли свое месторазвитие, заодно и прихватили пол-Европы, но уже в интересах союзников. Что двигало нами – интересы страны или элит, вспомнивших, сразу по пересечении границы, чужие языки? Пошел в дело энтузиазм – поможем!
«Братушкам» в Болгарии во время Крымской войны помогли, удобрили Шипку своей кровушкой, как оказалось, для союзников.
В Первую мировую вошли на идее «панславизма» — кронпринца-то православной Сербии убили. И пошли освобождать уже Австро-Венгерский мир… Ну и себе беду накликали, чуть Бога не лишились вовсе.
Во второй мировой вновь освобождали Европу при своей-то Евразии позади. Свое пространство защищали? Чтобы теперь «освобожденные» оккупантами дразнились и памятники павшим уничтожали?
Восприняло панславянство наше послевоенное устройство мира (а ведь Ф. Достоевский предупреждал)? Все уже в НАТО. Остались-то мы в итоге все одно в границах своего мира.
Вот и теперь в Сирии, наши парни по мессианской третьеримской привычке пишут на бомбах самолетов: «За наших!», «За Париж!». Всех заодно освободим-поможем. Спасем Украину! Даешь сухопутную операцию! — рубашку на распашку (как поет А. Розенбаум)! Что в ответ? Нет, это неизбывно… На роду написано.
Надо ли это преодолевать? Не получится. Скорее, ограничивать «народный темперамент».
Исходя из этого России (народу) надо спокойно и методично делать свое дело, не оглядываясь на сподвижников по всяческим коалициям. Обманут и кинут. Не ждать униженно, пока нас примут в западный мир, разрешат нам получить право «быть признанными равными другим», а сосредоточится на своих задачах, задачах строительства государства и отстаивания своих интересов. Санкции против России будут всегда, потому что это запрещение на самостоятельность вне авторитарной демократии (по Фукуяме). Россия для Запада – приз, жизненное пространство, как писал Адик Шикльгрубер (в следующем году в Германии готовится государственное переиздание «Майн Кампф» с комментариями – истекли обязательные 70 лет со дня запрета, теперь можно). Запад попытался выйти за рамки двух падших Римов через отрицание греха – гуманизм, равность Богу (если человек равен Богу, значит нет греха). Получилось? Не уверен. Но мы-то построили свой.
Государство-то наше и народ давно в своих границах. Может быть следует обратить свое мессианство вовнутрь, поберечь народ?
У Г. Лессинга, основоположника немецкой классической литературы, есть знаковая работа «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии».
Справка. Лаокоон в греческой мифологии жрец бога Аполлона в городе Трое. Был выбран принести жертву Посейдону. Во время Троянской войны предостерегал сограждан не вводить Троянского коня в город. Аполлон послал двух змей, которые переплыли море и поглотили сыновей Лаокоона Антифанта и Фимбрея.
Мне нравится версия, что Лаокоон не погиб, а остался жив, чтобы вечно оплакивать гибель своих детей.
Через описание скульптуры «Лаокоон и его сыновья» Музей Пия-Климента. Ватикан. Лессинг обосновывает эстетические принципы Запада, т.е. те самые духовные основы Западной культуры и цивилизации. (Кстати, кто хочет понять что и как изображают мастера на своих картинах и скульптурах, рекомендую, особенно приложения.)
Так вот что интересно. Основная мысль Г. Лессинга заключается в том, что главный герой западной цивилизации всегда один и он – личность. Причем, этот герой в одиночку сталкивается с вызовами богов или повседневности и за счет своей богоизбранности (обожествление успеха – германский протестантизм) в итоге побеждает силы тьмы. Вначале борьбы он терпит поражение, теряет друзей (особенно напарников, причем пока не потеряет, никого не трогает – моя хата с краю, терпим ко всем) страдает, мечется в поисках смысла и вариантов решений, обязательно плачет (изрядное место в исследовании скульптуры Лаокоона уделено мученическому выражению его лица и позе фигуры), но в последствии находит в себе силы и побеждает.
Тут мне стало понятно, почему в голливудских триллерах и блокбастерах главные герои сплошь рыдают, я бы даже сказал – плачут, в начале приключений, а потом всех врагов, в одиночку, беспощадно уничтожают (Геракл, комиссар Каттани, Рембо, Крепкий орешек, детектив Риггз и т.д.).
Лев Толстой в «Войне и мире» раскрыл нашу эстетику, через борьбу русских с супостатом. Главную роль играет не личность, а народные массы, движущие историю. В нашем месторазвитии – общинность через уважение в ней личности. В этом и есть основное противоречие наших миров.
СтОит ли нам уподобляться Лаокоону и вставать в очередь на «получение признания своего достоинства», чтобы потом коалиционно участвовать в кровавых битвах за чужой престиж? Может хватит мессианства и пусть Запад сам спасает Свой мир, наш мы уже построили, его бы теперь обустроить, изнутри.
Politruk, специально для CONTRPOST.COM
(Первая часть)
Комментариев нет:
Отправить комментарий