Л. Пирогов. Какой патриотизм нас объединяет

04.02.16
Лев Пирогов

Лев Пирогов о заявлении Владимира Путина

Фото: Сергей Савостьянов/ ТАСС

В.В. сказал, что объединительной идеей для страны является патриотизм. Но что такое патриотизм, «каждый понимал по-своему».

Наверняка есть люди, считающие, что патриотизм — это честно жить, много трудиться и крепко любить эту прекрасную большую страну, которая называется Родиной. У таких людей я ни в коем случае не хочу стоять на пути. Моё мнение — частное, немножко лишнее, с осенью в душе и очками. Мне кажется, что русской объединительной идеей (и русским патриотизмом) является оправдание.

Нам, патриотам, приходится постоянно оправдываться перед собой за то, что мы такие. За то, что мы так живём. Не пропускаем «Скорую» на дороге, а наоборот, пытаемся пристроиться ей в хвост. Не сидим по вечерам семьёй в ресторанчике — не на что. И военкомат у нас без вайфая. «А вот я был за границей…»

Существует мнение, будто декабристским восстанием мы обязаны тому обстоятельству, что молодые офицеры — его будущие участники побывали в Европе, посмотрели на тамошнюю жизнь. Ну, не знаю. Однако заграница — и впрямь испытание для русского человека. Очень уж они там… И пропускают. И по вечерам сидят. И вообще — удобно для жизни.

Вот, конечно, если война, тогда мы… Наверное, тогда нам легче будет, неизбалованным. Хотя лучше не проверять. А какое оправдание есть у нас для мирной жизни?

Не знаю. Однажды вышел из автобуса в поле под Серпуховым (на оправку выпустили пассажиров; а туалет такой: будочка над обрывчиком, и всё прямо на склон летит, — яму копать не надо, удобно) — вышел, посмотрел кругом и чуть не расплакался. Такое небо, такие по нему облака… Оно, конечно, облака везде есть. Но эти, над обрывчиком, над будочкой, надо мной — свои. Жалко их… А себя не жалко.

Это была не гордость за Гагарина, Льва Толстого и генералиссимуса Суворова, это было что-то прямо ей противоположное. Такое чувство — когда гордость не нужна для любви.

Вот только всё же это было экстатическое состояние. Им невозможно руководствоваться в повседневной жизни. Повседневная жизнь прагматична. Я, допустим, живу в плохой квартире. Тесной, рядом с дорогой, с отсыревающими стенами. Если у меня нет возможности переехать в другую, я могу утешаться патриотизмом. Например, тем, что много счастливых дней было здесь прожито. Или — «знаете, что было раньше в нашем районе?»…

А если возможность есть?

Стало быть, хороший патриотизм случается от безвыходности. Когда просто деваться некуда. Или, наоборот, от «выходности», когда и тут неплохо живётся, и ты всем доволен. Мне кажется, «народный патриотизм» у нас первого типа, а «официальный» — второго.

Для «объединяющей идеи» это проблема. Не думаю, что доживу до того, как государство озаботится её решением. Специально не думаю. Хочу ошибиться.