Роман Носиков. Марш мертвеца

29.02.16
Роман Носиков

Сейчас я смешное скажу.

Даже спустя годы наблюдения за теми, кто в нашей стране именует себя «совестью нации», «людьми с хорошими лицами» и прочая, прочая, у меня все еще есть надежда на то, что рано или поздно у них хоть что-то получится. Пусть даже не так, как надо, не так, как делают люди с прямыми руками. Пусть это будет даже вредно лично для меня — я все равно буду рад за них. Это как впервые получить по морде от инвалида-паралитика, которого ты неизвестно зачем учил карате лет десять подряд, рыдая от ужаса и жалости.

Но нет. Не в этот раз. Не в этой жизни, наверное.

Я полагал, что такое элементарное дело — просто пройти по столице с печальными лицами, чтобы почтить память погибшего товарища, — можно было сделать даже при их степени умственного и морального развития.

Просто пройти. С печальными лицами.

Никому не мешая, никого не раздражая — скоро ведь выборы. А если раздражая и мешая, то хотя бы без плакатов с названиями своей партии: смотрите, мол, как нашему «Парнасу» плевать на граждан.

Господи, я оказался слишком требователен! У них опять получился карнавал.

Итоговым вердиктом к нему может послужить фраза автора стихов про Гитлера Алексея Широпаева: «Только что вернулся с московской демонстрации памяти Бориса Немцова. Сразу скажу: вернулся в хорошем настроении».

Ласковое касание украинского флага

«Мы с Ильей Лазаренко, редактором «Русской фабулы», шли в колонне «Свободу Надежде Савченко!». Во главе ее шагал адвокат Марк Фейгин, защищающий Надю Савченко. Скажу прямо, мы сразу ощутили себя в своей среде. Это было очень здорово: идти по Москве и чувствовать, что твоего лица ласково касается украинский флаг», — написал у себя в Facebook Широпаев.

Действительно, все было именно так, как они любят и как любил покойный: нацистские приветствия, гимн Украины, жовто-блакитные стяги. И как финал, как кода, как момент наивысшей точки — избиение старика, который посмел кричать, что бандеровцы — не герои.



Перефразируя начало известной книжки: «У нас был один мертвый Немцов, одна заключенная Савченко, 10 флагов Украины, текст гимна и бандеровские речевки. Рано или поздно мы должны были перейти на эту дрянь».

Один из организаторов подошел к деду и ударил его кулаком в лицо. После этого поминающие покойного схватили избитого старика и сдали полиции.

Позднее те, кто бил деда, в своих креативных бложиках еще и рассказали, что дело-то было совсем наоборот: это дед их бил, угрожал им, а они его и пальцем не тронули.

Требование смерти

Иными словами, снова сделано все, чтобы соотечественники не забывали, помнили, знали свою родимую оппозицию и держались за Владимира Владимировича Путина, за «Единую Россию», как за маму с папой. Боясь разжать ладошки хоть на секунду, чтобы не украла его вот эта злая тетка с пальцами, как когти, и с носом, как вороний клюв (антисемитизм запрещен в Российской Федерации). Чтобы не били его, старого, по морде и не посылали его, молодого, в АТО. Чтобы не заставляли его скакать в школе, не учили его ненавидеть себя и предков с детсадовского возраста. Чтобы не кричать потомку героических советских солдат «Героям слава!» и не чтить Власова, Каминского или Краснова.

Потрясающе то, что люди, опозорившись, гордятся этим позором как неким достижением, как победой. А ужас окружающих трактуют как доказательство своего превосходства.

На самом деле, их политические требования — разношерстные, эпатажные, разнонаправленные — от прекращения войны с Украиной и ухода Путина до введения национального государства русского народа и распада на удельные княжества — это не что иное, как требование смерти. Потому что только после смерти настоящего хозяина наследники и враги могут приступить к дележу имущества, а черви — к пиру.

Им даже в голову не приходит, что реакция общества — это не акт признания их субъектности, а удивление, с каким люди смотрят на невозможную диковину. Невозможную не по причине какой-то колоссальности или гениальности, а по причине исключающего жизнеспособность уродства.

Кто-то хоть раз видел говорящих могильных червей? А вот поди ж ты.


Роман Носиков