А. Роджерс. Сбитая летчица

22.03.16
Александр РОДЖЕРС


Суд признал: виновна.
Украинскую наводчицу «Надию» Савченко приговорили к 22 годам колонии общего режима. И никакого освобождения в зале суда.

На самом деле в процессе над Савченко все настолько ясно и прозрачно, что даже не было интриги, как ни пытались навести тень на плетень адвокаты. В буквальном смысле — ​в качестве одного из доказательств невиновности кто-то из защитников все пытался обратить внимание суда на тень, которую его подзащитная как-то не так отбрасывала. Или вовсе не отбрасывала, впрочем, это уже не важно…

Вина Савченко бесспорна. Она сама признала, что указывала артиллеристам, куда стрелять, чтобы попасть в журналистов. Правда, не называла это «корректировкой огня» — ​но тогда и мы можем не называть место ее заключения следственным изолятором. Кроме признательных показаний, есть также свидетельства очевидцев и данные биллинга мобильного телефона, так что доказательная база избыточна.

Никуда не годятся заявления, будто Савченко должна иметь статус военнопленной. На момент ареста она являлась добровольцем незаконного вооруженного формирования «Айдар». Что характерно, когда Савченко задерживали, многие из ее «однополчан» увлеченно грабили местный гольф-клуб. Более того, сейчас в украинских тюрьмах и КПЗ сидит около шестидесяти членов этой банды, преимущественно по обвинениям в грабежах, мародерстве и изнасилованиях. Но из них никто не пытается делать «политических».

О психической нестабильности Савченко, ее склонности к садизму, многочисленных вспышках насилия уже сказано достаточно. Равно как и том, что никакая она не летчица. Украина нам лепит романтический образ, а мы ответим: кончайте лепить.

Тот факт, что у русофобского киевского режима нет героев и приходится делать героиню из человека с несложившейся судьбой, явно нуждающегося в душевном врачевании, характеризует этот режим самым красноречивым образом. Как и попытки показывать в Европарламенте фотографии «героев АТО» со свастиками на теле.

На самом деле судьба самой Савченко киевской верхушке абсолютно не интересна. Более того, на свободе она тут же потеряет свою привлекательность: как покрытая карта, скинутая в отбой. Зато в тюрьме она — ​«символ российской тирании». Поэтому никто из властей предержащих на Украине, да и на Западе тоже, не собирался всерьез добиваться ее освобождения. Такие вещи, если и делаются, то в деликатной тишине, а не под громкоголосое медийно-адвокатское сопровождение.

Как только появилась информация, что защищать Савченко берется Марк Фейгин, сразу стало понятно: Надя будет мотать по полной, сядет по максимуму. Во-первых, господин Фейгин с первого же появления на телеэкранах не производил впечатления человека, способного подавить мощью своего интеллекта. Можно было бы сказать, что я слишком придирчив, если б не история с пранкерами, на розыгрыш которых матерый столичный адвокат повелся, как маленький.

Во-вторых, опыт предыдущих проигранных Фейгиным дел говорит, что ему важна не судьба подопечного, а возможность попиариться, «помелькать лицом» на резонансных процессах. И, конечно, перспектива использовать эти дела в политических целях — ​трудно отделаться от мысли, что его клиент в этом деле вовсе не Савченко. Как минимум не только она.

Но если Толоконникова с подружками из «Пусси Райот» при таком защитнике еще легко отделались, получив по два года колонии, то Савченко, судя по всему, на выходе из колонии можно будет вручить премию Дарвина, поскольку к окончанию срока она уже потеряет фертильность. Как и положено по условиям этой премии — ​самым нелепым способом.

США и их сателлитов процесс интересует исключительно как возможность продемонстрировать миру «российский произвол», продолжить формирование образа врага, а также как повод для введения очередных санкций — ​не было бы Савченко, придумали бы другой.

В целях пропаганды используют дело Савченко и киевские власти: вот, мол, что творит кремлевская диктатура. Хотя, если честно, странно слышать такие обвинения от режима, который посадил за инакомыслие Руслана Коцабу и Артема Бузилу и расправился с Олесем Бузиной — ​это только самые известные примеры, в реальности же репрессированных тысячи. Во многом шумиха вокруг Савченко поднимается теми же «активистами», которые призывают сажать, убивать, депортировать, репрессировать и лишать политических прав своих сограждан, осмеливающихся иметь другие взгляды. И сводится она к уже традиционному: «А нас за що?»

Кроме того, процесс позволил отвлечь народ от проблем в экономике и развала правящей коалиции. Надо сказать, вполне успешно. В соцсетях в ответ на жалобы, что людям нечем платить за коммуналку или нечего есть, свидомые верноподданнически одергивают: «Как вы смеете жаловаться — ​там Надя голодает!»

Самая искренняя группа поддержки Надежды Савченко — ​ее однополчане, рядовые нацисты и садисты. Но и эта бескомпромиссная пехота болеет за Савченко только по одной причине: в случае ее осуждения получается, что безнаказанно убивать людей на Донбассе нельзя, и любой из них может оказаться следующим. Поэтому, строго говоря, болеют они не за «Надию», а за свои шеи, вокруг которых с каждым днем все ощутимее затягивается петля возмездия.

Для того чтобы Савченко вела себя на процессе максимально дерзко (иначе тусклый сюжет какой-то получается — ​не продашь), ей, конечно, наобещали кучу всего: и освобождение, и обмен, и депутатство, и политическую карьеру, и прочие «ништяки». Вот только, чем ближе был приговор, тем яснее становилось Наде, что ничего из обещанного ей не светит, ее просто используют. И вместо блестящей политической карьеры в ореоле героини и мученицы ей предстоит значительную, если не большую, часть оставшейся жизни провести «на зоне» среди других уголовниц.

Иного в подобном положении можно было бы даже пожалеть, как никому не нужную пешку в чужой игре. По отношению к садистке и убийце хочется сказать только старое, пусть не очень доброе, но в данном случае вполне уместное: поделом.