В. Мараховский. Вернуть политпросвет

28.07.16
Виктор Мараховский
um.plus © 2016

У нас мало кто заметил, но во Франции на минувшей неделе правительство приняло скандальный трудовой кодекс. Тот самый, из-за которого там месяцами шли интеллигентные европейские побоища леваков с полицией. Увы, волна самопального террора, накрывшего Европу, несколько затенила это знаковое событие.

Значимость его не в том, что теперь работодателям проще увольнять работников и нагружать их до 46 и даже 60 часов в неделю.

Интереснее то, что всё это сделало правительство социалистическое, левое. Причём сделало классическим «элитистским» способом: при проталкивании закона воспользовалось пунктом конституции, позволяющим обойтись без голосования в парламенте. И вдобавок — дождавшись, пока от многотысячных протестных толп на парижской площади осталось два десятка хардкорных «ультралевых». Массы, отключённые от решения своей судьбы — просто не выдержали многомесячного марафона, сошли с дистанции и разошлись по своим делам (у кого они есть — поскольку безработица при социалисте Олланде, обещавшем побороть безработицу, выросла с 9.3% до 10.14%). При этом большинство опросов всё время показывали явный перевес противников реформ во французском обществе (около 58%).

Иными словами, левое руководство Французской республики, которое вроде как должно было защищать наёмных работников от капитала, — успешно защитило капитал от работников, проведя неолиберальную реформу. И аннулировав, по сути, исторические завоевания собственных партийных предшественников. А протесты масс левая элита просто пересидела

На что она рассчитывает? Привычная схема последних десятилетий выглядит так. «Левые», возможно, будут наказаны избирателями на следующих выборах. И даже потеряют правительство — на несколько лет. Но они привычно убеждены: потом, когда избиратели будут наказывать за продолжение той же самой политики уже не лево-, а правоцентристов — они вернутся.

Потому что (согласно привычной схеме) всё, на что сегодня способен избиратель — это наказать партию, за которую он голосовал в прошлый раз, голосованием за партию, за которую он голосовал в позапрошлый.

А собственной партии у этого самого избирателя из современной передовой страны — просто нет. Он вне политического процесса.

Ибо имеется статистика: в подавляющем большинстве развитых стран процент граждан, состоящих членами каких-либо партий, не то чтобы снизился за последние десятилетия — а драматически рухнул. Как в абсолютных, так и в относительных цифрах.

Во Франции в 1978 году в партиях состояли 5,5% населения — сегодня около 1,5%. (Любопытно, кстати, что в 2014 году социалисты заявляли о намерении резко поднять численность своей партии с 60 до 500 тысяч членов. Но почему-то не подняли).

В ФРГ в 1980 году в партиях состояли 4,5% граждан — а спустя три десятилетия 2,3%.

В Италии в 1980 году было почти 10% партийных — сейчас чуть больше 5%.

В Британии и Норвегии цифры упали втрое. В Финляндии, Швеции, Швейцарии — вдвое.

В США ещё несколько лет назад число «независимых» граждан, не относящих себя ни к демократам, ни к республиканцам, разрушило привычную схему «нации 50/50», сделав американцев «нацией 30/30/30», причём «независимых» стало больше, чем партийных.

…Иными словами, налицо массовая деполитизация передовых наций планеты — то есть исход масс из процесса непосредственного участия в своей судьбе.

Почему это произошло – версии разнятся. Любители позитивного мышления объясняют деполитизацию тем, что «граждане передовых стран стали богаче, вошли в средний класс и стали более индивидуалистичны, утратив трайбалистское, клановое мировоззрение». Объяснение хорошее, но почему-то у самых богатых и успешных, вроде семейств Бушей, Трампов или Клинтонов, клановость никуда не делась и напротив – явно укрепляется.

Более вероятно объяснение, что виновата «пост-индустриальная революция», уничтожившая основу политической активности масс — гигантские трудовые коллективы, в буквальной и зримой форме принуждающие к осознанию гражданами своего коллективного политического интереса. Политических единомышленников представителю большинства было куда проще найти в двухмиллионном автомобильном Детройте 1960-х, чем в современном продвинутом городе, где самый массовый трудовой коллектив – это семьсот работающих в основном из дома сотрудников фейсбука.

Россия, кстати, тоже пережила свою деполитизацию вслед за деиндустриализацией. После кратковременного всплеска политической активности конца 1980-х — начала 1990-х у нас случился всё тот же массовый исход граждан из политики. К середине нулевых во всех российских партиях состояло около 3 млн человек, или всего 2% населения.

Ну так вот. Как демонстрируют последние события в Европе, главным и ярким результатом деполитизации масс, растянувшейся на два поколения, стало то, что правящие политические партии и те, кто за них голосует, — сегодня мыслят и действуют уже совсем вразнобой.

Решение французского правительства поперёк воли граждан – лишь один пример. Как и решение голландского парламента поперёк результатов голландского референдума об ассоциации Украины.

Массы тоже иногда наносят ответный удар. Неслучайно именно страна-чемпион по деполитизации граждан, Великобритания, — произвела этим летом главную европейскую политическую сенсацию: массы, голосующие за проевропейские партии — взяли и проголосовали против Европы

В целом правящая «центристская» (читай — чиновничья, хорошо слежавшаяся и слабо различающаяся на правых и левых) элита передовых стран пока сохраняет надежду, что ей удастся удержать массы в узде привычным способом.

Однако в случае если мировой кризис (экономический, социальный и демографический) не разрулится как-нибудь сам собой, а вызовы продолжат множиться — всё прежде невероятное может стать реальностью. Как стал в эти дни рутиной упомянутый «самопальный терроризм» в Западной Европе.

И каждый акт демонстративной «антипопулярной» политики, совершаемый поперёк желания масс — подтачивает всё менее прочное основание западного центризма. Который по сути своей является точно таким же договором между социумом и властью, в котором отечественные «несистемные оппозиционеры» упрекают российскую политическую систему: народ не лезет в дела государства в обмен на благополучие и безопасность.

Как дела у нынешней Европы и Америки с безопасностью — видно без стетоскопа. Последние новости о состоянии экономики ЕС и США говорят о том, что и благополучие под угрозой.

Но если полвека назад «политизированному» обществу было через кого объяснить, почему власть действует так, а не иначе — то с сегодняшним, аполитичным по сути обществом связь у элит испорчена. Его лишили «политпросвета» — и поэтому языка элит оно не понимает, а на конфликтные ситуации реагирует так, как реагирует: от массовых погромов в Европе до серийных отстрелов полиции в Америке.

А значит, и пришествие «маргиналов» и «популистов», опирающихся на поддержку деполитизированных масс, — всё менее невероятно.

При этом гарантий, что маргиналы&популисты будут в состоянии всё наладить — тоже не имеется.

А как они поведут себя в случае экономических неудач – вопрос тоже любопытный. Если даже нынешние «центристы» в поисках какого-нибудь отвлекающего пугала вынуждены хвататься за Русскую Угрозу, — представим себе, сколько врагов народа найдут гипотетические западные «радикалы во власти», лишённые тормозов политкорректности.

Всё это чревато кризисом настоящим, по сравнению с которым «мировой кризис-2008» просто потеряет свой гордый статус.

Что тут самое интересное.

В свете описанного становится особенно понятно, почему в России — стране столь отсталой, что большинство нынешних западных «вызовов» она уже пережила 10-15 лет назад — власть сегодня так активно занимается призывом граждан в «системные партии» (включая и оппозиционные) и гражданские организации.

В отличие от стран западных, имеющих длительные традиции имитационного народовластия (до последнего времени обеспеченного имитационным благополучием), — Россия куда быстрее поняла, что имитаций себе позволить не может

У нас нет запаса прочности, на котором могла бы развиться и существовать поколениями элита, отвязанная от общества.

Попытка государства в нулевых поступить «по-европейски» и соорудить имитационный политический класс из креаклов двух мегаполисов — привела к тому, что данный класс тут же закуклился, встал в оппозицию и к государству, и к обществу, и объявил, что теперь он здесь власть.

На «низовом уровне» в это время чадили Пикалёво, Кондопога и Манежка.

Эта практика справедливо была признана ошибочной.

На сегодня в России, кажется, чётко поняли: единственный способ удерживать государство в сцепке с обществом — состоит в том, чтобы вовлекать (и, если нужно, втаскивать) в реальное управление настоящих представителей большинства. То есть всех общественных групп с «мобилизационным потенциалом» — включая не только «креаклов», но также верующих, футбольных фанатов, профсоюзников, студентов, ветеранов-силовиков, региональных волонтёрских вожаков и т.д.

Да, во власть приглашают лишь на условиях разделения базовых «государственнических» понятий — но возмущаться этим несколько нелогично.

Однако просто «собрать общественников на бюджете и протолкнуть одобрительную резолюцию» — это, конечно, не метод. Это уже проходили в позднем СССР, и это не спасло его.

А значит — необходим настоящий, не имитационный политпросвет масс. И не в форме «непрерывного зомбирования речёвками про скрепы», как принято представлять это у бывших держателей контрольного пакета гражданской активности. А в форме последовательной инсталляции в головы большинства граждан (не важно, казаки это, байкеры или студенты-историки) системного и адекватного политического знания. Начиная от элементарных вопросов «зачем нужна Россия» и «в каком виде Россия способна выжить» — и к актуальным вопросам «Почему сегодня в этой ситуации Россия поступает именно так».