Едва мы, первоклассники, поступили в школу и приноровились к новой жизни – пора готовиться к Новому году. Готовились капитально. На пении разучивали песни про зиму, что-то народное. Помню: «Здравствуй, гостья-зима, просим милости к нам/Песни севера петь по лесам и лугам…» Там кончалось так: «Нам не стать-привыкать, пусть мороз твой трещит,/Наша русская кровь на морозе горит». Помню свою мысль: «Как всё-таки хорошо, что у нас такая замечательная, красивая зима! А ведь есть народы, которые её никогда не видят». Мысль эту я думала, когда каталась по дороге из школы на ледянке. Ледянка – эта такая ледяная полосочка на тротуаре, которую прокатывали мальчишки. Прокатывали мальчишки, а катались все: разбегались и катались. Вот и я так делала. Правда это не разрешалось почему-то. Поутру, когда шла в школу с мамой (она на работу по тому же маршруту, а я в школу), было темно, недосуг, не до ледянки. А назад шла неторопливо, вольно – вот и каталась. Тем более, что мне купили жутко красивые ботики на меху, как у взрослой. Они превосходно скользили, что в принципе плохо, но для ледянки – самое оно. Конструкция этих ботиков ныне исчезла, а тогда была очень распространена: высотой до щиколотки, голенище сапожка как бы распадается надвое и скрепляется ремешком, охватывающим ногу сзади; ремешок позволял регулировать ширину голенища. Сапоги распространились через несколько лет, а до того женщины носили такие ботики – довольно красиво. И мне купили – коричневые, на настоящем меху, мне нравились невероятно. К сожалению, я вскоре из них выросла, и их отдали дочке маминой сослуживицы. Мы рисовали зиму, снегирей, заснеженные ёлки. Ходили в ближайший лес кататься на лыжах всем классом. Никто не заморачивался, что это может быть опасно – в лес, что кто-то может не уметь ходить на лыжах хотя бы на базовом уровне, упасть, сломать ногу и т.п. И ничего такого не происходило. Учительница у нас была пожилая – и ничего, не боялась ходить с целым классом по лесам. А классы-то были – не чета нынешним: 42 человека.
Среди прочих зимних забав была подготовка в новогоднему празднику. В нашей сверхперегруженной школе находилась возможность проводить широкомасштабные праздники. Вообще, когда вспоминаешь ту школу и нынешние, поражаешься, насколько же жизнь стала богаче. И как мало, в сущности, воспользовались этим богатством для улучшения жизни людей. Наша школа (говорили, что лучшая в городе) помещалась в красно-кирпичном двухэтажном здании дореволюционной постройки. Не знаю, сколько там было учеников, но смен было – четыре. Организовано было так. 1-я смена начинала в 8-15. Затем шла вторая смена, начинавшая, кажется в час. После второй шла 4-я, учившаяся, сколь я понимаю с полчетвёртого до восьми-полдевятого. А на вторую и четвёртую смены накладывалась каким-то неизъяснимым образом ещё и третья смена. Но проводились и праздники, и всё, что положено. Праздники происходили в «зале» первого этажа, куда выходили классы. Там стояла сцена, сколоченная из досок. А в таком же «зале» второго этажа происходила физкультура. Там стояли гимнастические скамейки и кое-какие снаряды. Ещё на втором этаже был отгорожен какой-то закуток стеклянной перегородкой – это была пионерская комната, где проводилась внеклассная работа. Как удавалось всё это организовать чисто диспетчерски - ума не приложу. Но ни учителя, ни ученики не ощущали такое положение как ужасное, трагическое, нищенское – что там ещё принято говорить сегодня о гораздо более благоприятных жизненных условиях. Учителя, ученики, родители свою жизнь – уважали. И, конечно, стремились улучшить. И она, жизнь, в общем-то улучшалась. Дети получали образование, улучшалось жильё, покупались торшеры – почему-то мне помнится, что предметом престижа, моды, шика в нашем городке в то время был торшер – вещь вообще-то довольно бесполезная и загромождающая скудные квадратные метры. Но – было модно. Все прилично питались – с рынка. В коллективных садах желающие выращивали себе яблоки и морковку; бабушки варили варенье, пекли пироги… А потом жизнь свою уважать перестали – и она рухнула.
Так вот. Примерно с ноября начали мы готовиться к новому году. Разучивали песни-танцы. Из песен помню ещё одну, народную. Что-то «Ехал Ваня поспешал, со своего коня упал. Две подружки подбежали, на коня Ваню сажали, на коня Ваню сажали, путь-дорогу указали». И ещё разыгрывали какую-то новогоднюю пьеску, где я играла Лису. Я очень гордилась, что мне доверена эта важная роль, кажется, даже главная. У нас в диване лежал старый лисий хвост, довольно потрёпанный. Мама приладила его к своей тоже старой, вышедшей из моды, пышной юбке – в 50-е годы были распространены такие колоссально широкие юбки, мало кому идущие, т.к. очень полнят. Это было т.н. «солнце», т.е. круг, или «полусолнце» (полукруг) плюс ещё сборочки вокруг талии. Юбка была из хлопка с крупным ярким рисунком, что-то сине-рыжее. Юбку так-сяк на мне уладили, хвост болтался довольно натуралистически, а что на голову? Моя подруга принесла замечательную маску из папье-маше. Она существовала долго и очень мне нравилась: очень тонко сделано и разрисовано явно вручную. В общем, я была выше всяческих похвал.
Родители начали заботы о подарках. Тогда не продавались готовые конфетные наборы для детей: всё делалось родителями, т.е. закупались конфеты, упаковки, сами паковали. Моя мама активно в этом участвовала. Предложила хранить готовые подарки у нас, т.к. в школе было физически негде, да и у людей часто дома было тесно, а у нас большая гостиная. Мы её называли сначала парадной комнатой, а потом попросту – «парад»; это моё было словцо. Я участвовала в фасовке подарков. Клали их, сколь я помню, в какие-то пакетики и завязывали ленточкой. Я помню, что лично я вкладывала в каждый пакетик мандарин и маленькую пачку вафель. Мне нравилось, что набор толковый, ну и что мне доверяют – тоже нравилось. В угла комнаты возникла приличная кучка.
Потом пришла моя приятельница Валя, с нашего двора. Её родители работали на том же самом заводе, рабочими. Жила её семья в соседнем подъезде на первом этаже, в коммунальной квартире, в узкой какой-то заставленной шкафами комнате (мне, во всяком случае, так запомнилось). Валя моего же возраста, но училась в другой школе – в 15-й, это несколько ближе к нашему дому, но 2-я, где училась я, моя лучшая подруга, а также сыновья родительских друзей, - считалась лучше. Всегда, когда есть несколько школ в округе, всегда одна оказывается в общем мнении лучше, престижнее; это в натуре человека. Валя увидала гору подарков в углу и обмерла.
- Вы богатые, - проговорила она с восхищённым изумлением. – Вон сколько подарков купили.
Я объяснила, что подарки – общественные, для школы. Но меня поразило слово «богатый», отнесённое лично ко мне. Богатые, казалось мне, были какие-то сказочные герои, «наша страна» тоже была, как нам говорили, богатая; русская природа была богатая, а вот так чтобы лично я… это показалось странным. Когда Валя ушла, я спросила у бабушки:
- А мы – богатые?
- В нашей стране нет бедных и богатых, - с готовностью ответила бабушка. – Но те, кто лучше работает, приносит больше пользы стране и народу – у того жизнь более обеспеченная, у того лучше квартира, лучше мебель, одежда и всё прочее. Ты видишь, как много работает твой папа – за это ему полагается кое-что из того, чего нет у других.
Как работает мой папа – я знала: приходил всегда, когда я уже спала. «Всё справедливо, - подумала я. – А валькин отстоит смену – и свободен. Тем более, что подарки-то общественные». Мне нравилось жить в справедливом мире.
А потом был сам школьный праздник – для двух первых классов. Мы сыграли свою пьесу, нам хлопали, смеялись; я чувствовала себя примадонной. Спели свои песни. Я настроилась, что дальше будем играть и плясать и я смогу насладиться своим сценическим успехом, но нам быстро-быстро впихнули подарки и велели идти домой: вероятно, «зал» требовался другому классу. Я чувствовала себя слегка обманутой. По дороге домой прокатилась по ледянке. Съела вафлю из подарка: вафля как вафля, ничего особенного. Попробовала порадоваться, что в моём аттестате все пятёрки: я одна из двух отличниц; вторая – Анечка Сорокина, самая мелкая из класса, дочка нашей почтальонши. А вот что впереди две недели каникул - это обрадовало, это здорово.
Вот такой был Новый год в те далёкие времена.
Комментариев нет:
Отправить комментарий