08.01.15.
domestic_lynx
Татьяна Воеводина
Окончила Московский институт иностранных языков по специальности «переводчик» и Московскую государственную юридическую академию со специализацией по гражданскому праву. Работала в Министерстве Внешней торговли, в Итальянско-российской торговой палате, в качестве представителя в Москве итальянской компании группы ФИАТ. С 1998 г. владелица и руководитель компании "Белый кот", специализирующейся на продаже изделий для экологически чистой уборки. Также - агробизнес в Сальском районе Ростовской области
Я в Праге: впервые за много лет в качестве туристки. То есть я сама по себе туристка, а не привезла моих продавцов-победителей соревнования, как это обычно водится. Инициатором поездки была дочка: она любительница Средневековья и давно мечтала посмотреть замки. К тому же некоторое время назад исполнилось 30 лет нашей с мужем свадьбы, ну вот решили отметить поездкой в Чехию. Звали и сына, но он по обычаю всех разгильдяев мира страшно занят и не может вот так взять и уехать на неделю; он и в отпуск ездит не более, чем на неделю.
Как-то так получилось, что в Чехии я прежде не бывала: все бывали, а я нет. Даже мои родители бывали. Отец ездил туда в те далёкие времена, когда ездить за границу было совершенно не принято – в 60-е годы, а возможно, и раньше. Он работал на станкостроительном заводе в Коломне; они что-то совместно делали с чехами; сейчас уж не спросишь. У меня до сих пор сохранилась стеклянная зелёная вазочка, куда я иногда кладу безе: эту вазочку отец привёз в те времена из одной из таких поездок. Где-то в маминых коробочках сохранилась и блескучая бижутерия Яблонекс – тоже той поры, она сейчас стала антиквариатом.
А под занавес советской власти родители даже успели пару лет поработать в Чехословакии. Даже удивительно: в глухой по нынешнему времени Словакии в г. Прешове, был завод «Робот», выпускавший именно роботов для сборки, где и работал директором мой отец. Сейчас того завода, очевидно, нет. Как нет, например, егорьевского завода «Комсомолец», где в незапамятные времена директорствовал мой отец. Советское станкостроение – это вообще затонувшая Атлантида. «Когда-нибудь мы вспомним это, и не поверится самим».
Не только завода, но и Чехословакии нет, есть Чехия и Словакия. Сегодня разговорились на дворе одного из замков с владельцем здоровенного и очень импозантного филина, которого этот мужик предоставлял за небольшие деньги для фотографирования. Я снялась с филином, и мы поговорили. Там рядом оказались супруги из Харькова, и все они: и харьковчане, и погонщик филина - с пылкой ностальгией рассуждали, как хорошо было, когда жили в больших государствах, все вместе – ну, знаете, что говорится в подобных случаях. Мой муж ещё подложил хворосту в этот ностальгический костёр, сказав, что он из Запорожья. Чех с убеждением говорил, что простые люди вовсе не хотели разъединяться: это всё придумали паны, там, наверху. Харьковчане согласно кивали, и филин тоже кивал, словно понимал, о чём речь. А может, и понимал. Чехи ведь все понимают по-русски, отчего бы мудрой птице не понимать.
Писать про посещённые достопримечательности я не буду: это всё есть в туристических справочниках. Просто личные мимолётные впечатления.
Здесь чисто, ухоженно, медлительно и как-то растерянно. Люди словно замерли или затаились, не понимая, что с ними будет и чего ждать. В магазинах мало народу, а кто есть – очень мало покупает, хотя везде скидки. Обслуживают, надо сказать, очень посредственно, не расторопно и как-то равнодушно, словно думают о чём-то постороннем.
Простому человеку живётся непросто, сколько я могу судить. Зарплаты невысокие: евро 500 – типичная зарплата типичного трудящегося. А коммуналка – по европейским ценам. Экономят. Никакой иллюминации, как у нас в Москве. В гостинице в центре, 4*, батареи чуть тёплые, я сижу, накинув уличную куртку; вода, впрочем, горячая есть. И развития, перспектив, т.е. всего того, что связывалось с освобождением от гнёта социализма и со вступлением под сияющие своды европейских ценностей, так вот ничего этого – не просматривается. Напротив, виден не то, что упадок, а чистенькая бедность. Нет, не нищета и разорение, а именно чистенькая, безысходная бедность. Мне это напомнило Литву, где я была лет пять назад, но там, в Литве, беднее, там всё работоспособное население уехало на заработки в Англию и Ирландию. В Чехии обочь дорог приличные каменные домики стандартной европейской сельской архитектуры, с невысокими потолками и маленькими, энергосберегающими, оконцами. Домики старенькие и в большинстве облупленные: денег на ремонт нет. В пятнах отвалившейся штукатурки проглядывает кирпич. Сейчас так иногда делают нарочно, стиль такой – shabby chic называется, вроде специально продранных джинсов. Но тут не стиль, тут просто shabby, натуральная обшарапанность. В сельской местности много прямо-таки покинутых фермерских домов и сельских построек, в которых опознаются стойла для коров, хранилища зерна.
Наша гидша рассказала, представляя это как обиду и несправедливость, что Евросоюз-де заставляет местных аграриев выращивать рапс, который идёт на био-дизель, который нужен Евросоюзу, но при этом страшно загрязняется земля, но им, евросоюзовским начальникам, до этого дела нет. На самом деле, сколь мне известно, земля от рапса не столько загрязняется, сколько истощается – как и от всяких масличных культур, от того же подсолнечника. Надо соблюдать севообороты, сеять масличные раз в 8-10 лет. Если этого не соблюдать – тогда да, плохо будет.
Чехи вообще любят ощущать себя не то, что жертвами, а скорее объектами – не субъектами. Это замечательно видно в т.н. Музее коммунизма, о котором расскажу чуть попозже. Что же касается рапса, то в изготовлении биодизеля (это обработанное рапсовое масло, используемое как дизтопливо) – так вот в этом проявляется сущность всей современной экологической суеты. Более чистое топливо, выхлоп от которого содержит гораздо меньше токичных веществ, идёт приличным странам – Германии, например. А деградация почв от выращивания рапса – это предоставляется унтерменьшам из протектората Богемия – так это кажется называлось в Третьем Рейхе. Вполне вероятно, что энергии (той же обычной солярки для тракторов и комбайнов) для производства этого замечательного топлива совокупно расходуется больше, чем добывается топлива, да плюс производство удобрений для полей, химикатов и т.д., но – экология. Для богатых и цивилизованных. Ровно такая же история с ветряками, солнечными батареями и т.п. изысками: для их производства расходуется больше энергии и вообще ресурса, чем они производят энергии за всё время их жизни. Но все эти приспособления производят чистую энергию в приличных странах, а делают их – в тех странах, которые не жалко. В этом сущность капитализма. «Протекторат Богемия» - это периферия, задворки капитализма. Хотя и симпатичные такие задворки. Гидша сказала, что во время оккупации немцы не трогали чешские замки, т.к. берегли для себя, потому они и сохранились в очень приличном виде.
Вообще, если без политкорректности, Чехия – это по жизненному призванию – протекторат. Когда-то часть «лоскутной империи» Австро-Венгрии, потом – независимая республика - просто ввиду распада Австро-Венгрии; не до того было. Потом – «полкарты прикарманила» (выражение Марины Цветаевой) Германия… Мой отец говаривал, что «Чехия всегда всем сдавалась: немцам сдавалась, нам сдавалась». Теперь бы он прибавил: «Потом Евросоюзу сдалась», но до этого отец не дожил, но понимал он, похоже, всё правильно.
Особенно ярко эта страдательная сущность чешского народа проявляется в Музее коммунизма. «Страдательная» в том смысле, в котором в грамматике говорят о страдательном залоге: действие производится не самим деятелем, а кем-то другим – над ним. Музей коммунизма – маленький, но очень выразительный; расположен в старинном здании, рядом – казино и неплохо ресторанчик. Чехословацкая история представляется там как цепь событий, к которым они, чехи, чешский народ, не имеют никакого отношения. Вот распалась Австро-Венгрия – и на них снизошёл государственный суверенитет. Потом такая вышла оказия: западные демократии договорились с Гитлером, что он оккупирует часть Чехословакии: ну, надо ему. Ну, надо – и надо, что ж делать, панам видней. Вот картинка: стоят в рядок такие ещё нестарые – Чемберлен, Даладье, Муссолини, Гитлер – весь тогдашний бомонд. Вот они и решили, что будет лучше, если раздербанят Чехословакию.
Потом немного картинок из гитлеровской оккупации. Картинок мало: музей-то коммунизма, а не гитлеризма, да и оккупация-то условная – скорее аншлюс. Заводы вполне исправно трудились на нацистскую Германию, народ жил как мог.
А вот дальше начался настоящий кошмар. Во-первых, как сообщает музей, Прагу освободили американцы, а советские, маршал Конев в первую очередь, присвоили себе победу. Даром, что маршал Конев считается почётным гражданином Праги: это, надо полагать, проявление советской оккупации. А дальше – сплошные ужасы: недаром матрёшка на плакате музей злобно скалится стальными зубами: это, видимо, символ советской дружбы – с виду миленькая-весёленькая, а зубки-то стальные, того гляди загрызёт.
Всё немило, всё отвратно устроителям музей в социалистическом периоде. Обо всём они умеют сказать с отвращением, злобно и глумливо. Вот, например, освоение Космоса. Никакой заслуги советского режима в том нет. Во-первых, загубили собачку, которую оправили в полёт первой – в этом проявляется жестокость режима. К тому же ракеты были сделаны пленными немецкими учёными – и Советы тут ни при чём. А когда немецкие мудрецы уехали, Берия собрал в лагерь советских учёных и заставил их работать под угрозой смерти. Ну что делать – пришлось горемыкам изобрести ракету.
Всё, буквально всё было плохо в советский период. Изображён магазинный прилавок, на котором ничего нет. И фрагмент школьного класса, где на партах лежат какие-то книги, которые, надо понимать, зомбируют школьников.
Или вот спорт. Вроде как это неплохое дело, что школьники широко занимались спортом. Ан нет – плохо. Проклятый режим культивировал военно-технические виды спорта – для целей подготовки к войне.
Искусство – отдельная песня. Висят картины вроде тех, которые когда-то разругал Хрущёв на приснопамятной выставке – что-то жёлто-рыжее абстрактно-расплывчатое. И подпись: это-де социалистический реализм. Ну и повсюду манекены в костюме химзащитника, гранатомёт, что-то из военной атрибутики – в общем, атмосферное такое помещеньице.
Ну а потом всё закончилось благополучно и даже счастливо – это последний зальчик. Случилась бархатная революция – и Чехословакия присоединилась, предварительно разделившись, к западным демократиям. К тем самым, которые за полвека до этого слили Чехословакию Гитлеру – о чём повествуется в первом зальчике. Круг замкнулся.
Продолжу завтра. Напишу немного про замки и средневековые городишки.
Вторая часть здесь
Комментариев нет:
Отправить комментарий