Татьяна Воеводина. В зоне риска. 30 лет антиалкогольной кампании

19.05.15.
domestic_lynx
Татьяна Воеводина
Окончила Московский институт иностранных языков по специальности «переводчик» и Московскую государственную юридическую академию со специализацией по гражданскому праву. Работала в Министерстве Внешней торговли, в Итальянско-российской торговой палате, в качестве представителя в Москве итальянской компании группы ФИАТ. С 1998 г. владелица и руководитель компании "Белый кот", специализирующейся на продаже изделий для экологически чистой уборки. Также  агробизнес в Сальском районе Ростовской области 

 ЗАВТРА

Тридцать лет назад была запущена горбачёвская антиалкогольная кампания. Этот момент я хорошо запомнила. Летела с какими-то иностранцами в Ленинград. Там мы оказались в фольклорном ресторане «Садко». Пьянку мы увидели такую, словно это было в последний раз, завтра конец света и все умрут. Наша-то компания смотрела на всё с изумлением: со мною были итальянцы, которые к пьянству не расположены, а тогда и вовсе (впрочем, как мне кажется, сейчас в Италии пьют больше, и крепких напитков, но это к делу не относится). Потом летели обратно; в самолёте была группа каких-то мужчин среднего возраста в пиджаках, по виду средней руки начальников. Так они за час полёта ухитрились наклюкаться до свиноподобия. Если я правильно помню, ограничительные меры ввели то ли с двадцатого, то ли с двадцать пятого мая, так что всё это ощущалось если не последним днём Помпеи, то последним «прости» излюбленному занятию.

Занятие действительно было всенародно любимым. И подвержены ему были не только работяги, а и люди интеллигентного труда тоже. Вообще, социальные барьеры в СССР были очень низкими: образ жизни, увлечения, времяпрепровождение было очень сходным у верхов и у низов, особенно в провинции. Московские верхи ещё как-то пытались изображать из себя трёхкопеечную аристократию, но в основном-то общество было очень однородным. Директор завода и простой работяга были едины и в хорошем, и в плохом. И в пьянстве тоже.

Помню, как-то раз (ещё до антиводочной эпопеи) я для чего-то оказалась в обширнейшем повале под высоткой на Смоленской, где сейчас один МИД, а тогда помещался ещё и частично Внешторг, где я тогда работала. Поскольку площадей катастрофически не хватало, подвал использовался под разные нужды, в том числе и под аудитории - для собраний, занятий по повышению квалификации. Убогие такие были городульки со столами-стульями, которые заполнялись в случае потребности. Так вот, мне запомнилось, что под каждым столом стояла солидная батарея порожней стеклотары: накануне прошёл праздник брежневской Конституции (7 октября). Не Бог весть какой праздник, а отметить – надо.

Уже в наши дни один пожилой руководитель очень тепло отзывался о Горбачёве: «Он нас спас: ведь спивались все». «Нас» – это о рассказчике и его окружении. Он был в те давние годы комсомольским начальником, работал в ЦК ВЛКСМ. Так вот, по его воспоминаниям, пили там ежедневно, и не увернёшься, потому что немедленно выпадешь из обоймы, станешь не своим. И вот Горбачёв пришёл и освободил от этой обременительной повинности, за что мой знакомый остался ему навеки признателен.

Был даже забавный сюжет в знаменитом «Фитиле»: показывают производственные посиделки с выпивкой, кто-то произносит тост за такие мероприятия, которые отлично «СПАИВАЮТ коллектив». Кинозрители дружно смеялись: узнаваемая ситуация. («Фитиль» показывали в кинотеатрах перед фильмами).

Что пьянство было (и, заметим, осталось) проблемой – вполне сознавалось. Говорят, и до Горбачёва хотели начать борьбу, но Брежнев откладывал. А вот в горбачёвские времена – решились. Тогда была издана книжка академика Углова «В плену иллюзий». Автор приводил душераздирающие данные о росте пьянства в СССР. Академик – русский человек – рубанул с плеча: спасение – только в сухом законе, в полном отказе от алкоголя. Любое «культурное» питьё – это иллюзия, и мы находимся в плену иллюзий.

Допускаю, что академик прав: нашему народу в перспективе было бы полезно отказаться от алкоголя вообще, очень уж много вреда он нам наносит. Но, думается мне, дело это непростое и торопливость тут неуместна. Но даже малое стеснение пьяниц - дело полезное и благотворное. Чуть уменьшается пьянство – и что-то улучшается в жизни.

Мой отец, крупный руководитель промышленности, причём промышленности мужской – станкостроения, очень одобрял антиводочную кампанию. Он говорил, что сразу и резко снизился производственный травматизм, вообще работать стали лучше, аккуратнее. Народ в самом прямом смысле – протрезвел.

Отлично помню из своего опыта: на работе пить попросту боялись. Даже случайно выпить что-то алкогольное – опасались. Я тогда работала в Итальянско-советской торговой палате, там в рамках симпозиумов устраивали перекус – он назывался, кажется, «коктейль». И я хорошо помню, как некая тётка из советских просила меня прочитать написанное мелким шрифтом на бутылке фруктового крюшона: она забыла очки и боялась случайно выпить алкоголя. Алкоголь тогда находили буквально везде: про квас я и не говорю, но и в кефире его находили. Учёные и медики преисполнились верноподданнического ужаса: ведь этот ужасный напиток дают младенцам, формируют сызмальства убийственную привычку к пьянству! Горбачёва прозвали «минеральный секретарь». А уж шуток и анекдотов борьба с пьянством породила без счёта. Такое, например, запомнилось. Водитель объявляет остановки: «Гастроном. Следующая – конец очереди».

Но, так или иначе, та среда, в которой находилась я, стала заметно конструктивнее и как-то серьёзнее. Возвращаясь к тому симпозиуму: до антиалкогольной кампании после «коктейля» никакой работы уже быть не могло - сидели, дремали, расслаблялись. А теперь алкоголя нет, на трезвяк-то что делать? Ну, по неволе вопросы задают, обсуждают что-то, работа продолжается. Это я запомнила.

Водку не отменили, не запретили, как полагают некоторые молодые, на неё давали талоны. Поскольку выпивка меня никогда не интересовало, я не запомнила, кому и сколько давали талонов. Но мама моя эти талоны получала на всех, а затем покупала живительную влагу и расплачивалась ею с работягами, помогавшими то забор подправить, то грядку какую вскопать. Выходило очень практично и даже дешевле, чем прежде – деньгами. Своё рабочее время в очереди они не учитывала, ей, кажется, всё это было даже забавно – постоять, с народом пообщаться.

Почему антиалкогольная кампания провалилась?

Прежде всего, я не считаю, что она провалилась. Она была – брошена, не закончена. Вернее сказать, закончить её было нельзя, она должна была стать образом жизни. Не стала. Наш народ, как и все северные народы, предрасположен к пьянству. Шведы, наши поставщики, надираются капитально. Мы, русские, находимся в зоне риска. Это надо знать и действовать исходя из этого знания.

Полагать, что вот будет принято какое-то там постановление и всё пойдёт по-новому – это бюрократическая фантазия. Алкоголь был (и есть) частью, и важной частью, образа жизни. И для его исключения нужно было поменять образ жизни. Это очень не просто. И, разумеется, это можно было сделать только в следующем поколении. Должно было вырасти новое поколение с другими интересами. То поколение, которое пило, очень маловероятно было перевоспитать. В этом поколении пьянство можно было только теснить, очищая понемногу жизнь от этого зла. Сначала не пить на работе, потом – вообще в рабочие дни, а потом, глядишь, это станет совершенно неинтересно.

Надо наказывать за самогоноварение. Дело не простое, но надо было выстоять, выдержать, не дать слабины. Поощрять доносчиков – тех, кто выявил самогонщиков, награждать их. Доносчик – это уважаемый член гражданского общества, на нём оно, в сущности, держится. Облыжный донос – это стыдно и плохо, а донос правдивый – это гражданский, патриотический поступок. К сожалению, у нас этого совершенно не понимают. А вот в европейских странах, порядком которых мы так восхищаемся, граждане стучат друг на друга, как заводные. Впрочем, эта тема заслуживает особого обсуждения, а пока вернёмся к пьянству и борьбе с ним.

Чтобы изменить образ жизни требовалось деятельное терпение. «Терпение и время», как говорил Кутузов в «Войне и мире». Те пять лет, которые прошли от начала антиалкогольной кампании до её полной отмены – это очень мало. За пять лет могли бы произойти первые сдвиги, а могли бы и не произойти – в любом случае, надо было идти вперёд. Если задача поставлена – надо идти вперёд. Если, конечно, задача значимая и важная.

Что надо было предложить народу вместо пьянства? Безалкогольные свадьбы? Помню, в кафе «Лира» на углу ул. Горького и Большой Бронной, где теперь находится первый в Москве Макдональдс, так вот в этом кафе стали подавать безалкогольные коктейли. Я была, пробовала, мне понравилось. Впрочем, я явно не целевая аудитория борцов с пьянством. Все эти безалкогольные дивертисменты хороши для тех, кто и так к алкоголю равнодушен.

А что было нужно?

Надо было создать некую новую зону интереса, что-то притягательное, аттракцион создать – «аттракцион» и значит «притяжение». Алкоголь был аттракционом, он привлекал и увлекал. Это был обряд: договориться, купить бутылку или несколько, спроворить закуску, потом дружеские разговоры, потом вспоминать, как оно было… А что могло прийти на смену? Обычный ответ: спорт, самодеятельность, всякие там дома и дворцы культуры и т.п. Была бездна плакатов, даже почтовая марка была выпущена: «Трезвость – норма жизни». Там изображена счастливая советская семья на фоне клубов, театров, стадиона.

Хорошая вроде идея – «Трезвость – норма жизни», но - мертворождённая. Кто хотел ходить в клуб или в библиотеку, - ходили и так. А кто хотел выпивать – те ходили в другие места. И в этом нет ничего удивительного. Удивительным было бы противоположное.

Чтобы заместить алкоголь чем-то позитивным, надо понять, какое место занимал он в народной душе. Место занимал – немалое. В первую очередь, это было – впечатление, приключение. Недаром в русской культуре похождения пьяных друзей – это неиссякаемый источник юмора. Известный писатель Михаил Веллер верно говорит, что человек живёт впечатлениями, а вовсе не фактами. И жизнь свою он меряет впечатлениями, и за ними только и гоняется, хотя кажется ему, что он гоняется за деньгами или ещё за чем-то.

Так вот и надо было дать людям впечатления! Но именно такие, которые способны их расшевелить и вдохновить. Дать такие впечатления, которые кажутся впечатлениями самим людям, а не бюрократам, приставленным к коммунистическому воспитанию трудящихся. Такие впечатления, чтоб впечатляли! Советские люди жили в состоянии хронического сенсорного голода – во всяком случае, в те годы позднего Застоя, которые я хорошо помню. Ничего не происходило, «день за день, нынче, как вчера». Вы скажете: а как же Олимпиада-80, ввод в строй того и этого, запуск космических аппаратов? Это факты. И совсем не обязательно они – впечатления, т.е. то, что будоражит, вдохновляет – впечатляет.

Людям нужно было дать что-то страшно увлекательное, захватывающее, небывалое. Небывалое – вот правильное слово. Мне кажется, таким делом могло бы стать индивидуальное строительство. Например, строительство коттеджных посёлков с участием самих будущих новосёлов – не деньгами участвовать, а своим трудом. После работы, в выходные. Вот тебе и время занято, и некое небывалое впечатление: ты станешь почти помещиком – владельцем усадьбы. Здорово ведь! А дальше – садоводство, ландшафтный дизайн, дизайн интерьера. Разумеется, нужны были соответствующие товары, а на это – инвестиции. Главное – нужна коммунальная инфраструктура. Но ведь даром ничего не получается. Дальше это могло бы принести прибыль. Это могло бы (и должно бы) стать всенародным увлечением-развлечением. Дом – это базовая категория жизни; эзотерики говорят, что даже высшие силы помогают тем, кто копит на дом. Вот и надо было бы создать весёлую движуху в этом направлении. До такой степени увлекательную, что на пьянство жаль тратить время, не говоря уж о деньгах. Заодно бы и вечнозелёная жилищная проблема решилась бы попутно. Специалисты-управленцы правильно говорят: верный признак правильного решения – что оно попутно решает ещё какие-нибудь проблемы.

Надо твёрдо уяснить, что простой, массовый человек живёт преимущественно бытовыми радостями и увлечениями. Тут его творчество, тут средоточие его жизненных впечатлений. Тут крайне важно понять, каков этот быт. В городском быту мужик – ну, не то, что лишний, но и необходимости в нём особой нет. Именно поэтому мужики и стараются куда-то деться: на рыбалку, в гаражи, где у них иногда возникали целые сообщества. Разумеется, пьянство в этих сообществах было встроено в быт, в общение. Иное дело – быт сельского типа. Тут мужик – необходим: наладить, починить, перестроить. Если он участвовал в постройке дома – то ему хочется его украшать, усовершенствовать – этот интерес достойный конкурент бутылке.

Требовалось целое народное движение - по замещению интересов, по формированию новых. Просто провозгласить: «Трезвость – норма жизни» - не просто недостаточно, это совершенно безжизненно.

Надо ещё вот что помнить. Трезвость – это отрицательная ценность. Это воздержание от питья алкоголя. А бороться надо за положительные ценности, и цели надо ставить положительные. Не воздержание от чего-то плохого, а делание чего-то хорошего. Не «я не пью водку», а «я строю дом/ пишу роман/ воспитываю троих детей». Вообще, цели следует всегда формулировать в положительной форме. Отрицательно сформулированные цели не осуществляются.

Для интеллигенции нужны были иные интересы. Можно было завести дискуссионные клубы, где можно было бы поспорить о будущем человечества, о марксизме, об истории, о науке, да мало ли о чём. Разумеется, чтобы всё это дозволить, нужны были в руководстве широко мыслящие люди, с кругозором, которые поставили бы задачу подготовки разумных модераторов для таких дискуссионных клубов. Это был бы колоссальный «аттракцион» для интеллигенции, да и какие-то интересные идеи могли родиться. Конечно, надо было держать крепко вожжи в руках и поворачивать обсуждения в нужную сторону. Партийные, комсомольские организации могли бы, наверное, подготовить нужные кадры, но такая задача даже не была поставлена.

Очевидно: для того, чтобы всё это понять, на самом верху должны были сидеть люди, способные что-то придумывать, менять и меняться самим. Но таких людей там не было. Те, что были, не были ориентированы ни на что новое. Всё происходившее происходило просто по инерции: не нами заведено, не нам и отменять. Особенно заскорузлой была так называемая «идеологическая работа». Почему немного спустя удалось в два счёта внедрить идеи капитализма и экономического либерализма? Да очень просто! Потому что та доктрина, которая была официально одобрена и затвержена, была окаменелостью, в ней не осталось ничего живого и творческого. К чему я об этом вспоминаю? А к тому, что борьба с пьянством велась так же заскорузло, как и всё остальное. Заскорузло-бюрократически велась.

Никто не стремился достичь результата – требовалось просто произвести какие-то ритуальные действия в рамках спущенных циркуляров. Выдающимся примером такого подхода была вырубка… нет, не виноградников, это глупо, но всё-таки хоть как-то объяснимо. Гораздо более выдающимся бюрократическим демаршем была вырубка… яблонь. Да, вырубали целые яблоневые сады – в тех областях, где виноградников не было, а выслужиться перед верхним начальством хотелось. И вырубали яблони на том основании, что и из них можно делать «бормотуху» (эта жидкость фигурировала под именем вина «плодово-ягодного», по-народному «плодово-выгодного»).

Есть тут ещё один поворот темы. Чтобы выдержать трезвую жизнь (а трезвый взгляд на вещи и на себя – это большое испытание), так вот чтобы выдержать такую нагрузку, людям надо массово уважать себя. А чтобы уважать себя, им нужно важное, большое дело, которое бы их всех объединяло и занимало. Вообще, реально уважать себя человек начинает тогда, когда он участвует в большом, даже историческом, деле. Когда такого дела нет, люди массово перестают себя уважать.

Сто с лишним лет назад по просьбе российского общества трезвости Л.Толстой написал пространное эссе о психологии пьянства – «Для чего люди одурманиваются?». Там он высказывает очень верную идею: люди пьют от стыда. А стыдно им, подсознательно стыдно, за ту жизнь, которую они ведут. Вот у них и появляется потребность постоянно находиться под кайфом – алкоголя или табака. Люди, живущие по инерции, безо всякой цели, без достижений – в светлые моменты своей жизни понимают, что впустую расходуют то неповторимое благо жизни, которое им было дано при рождении. И, понимая, страдают от этого. И стремятся минимизировать эти светлые моменты, лучше, чтобы их и вовсе не было.

Поэтому людям общую важную цель, общее дело, за которое они могли бы уважать себя и свою жизнь. К сожалению, такой цели и такого дела не было ни тогда, ни сейчас. Придумать её в частном порядке, каждый для себя, - не получается. Да и не уважается как-то за решение маленькой частной задачи. А вот общую, значимую для всех цель – её наш народ утратил, как мне кажется, уже в 70-е годы, а то и раньше. И пошёл по испытанному пути, по накатанной дорожке – по пути пьянства. И далеко зашёл.

Сегодня, как и во времена Горбачёва, проблема отрезвления стоит в порядке дня одним из первых пунктов. Рано или поздно решать её придётся. Она из тех проблем, которые надо решать, но решить раз навсегда – нельзя. И решая её, надо помнить о достижениях и провалах той антиалкогольной кампании. Достижения там тоже были, не надо о них забывать.