09.10.14
Роман Носиков
Колумнист "ОДНАКО"
Родился в Москве в 1976 году. Юрист, публицист. Автор блога roman-n.livej
ournal.com
Общество в очередной раз заметило, что на нём, свесив ножки, размещается потомственная российская элита. Это произошло случайно — благодаря одной отважной девушке.
Дочь олигарха Олега Байбакова Мария написала превосходную по степени откровенности статью для гламурного журнала о том, как правильно вести себя с прислугой. По мнению Марии, главная ошибка в обращении с прислугой — «подружиться с кем-то из стаффа и начать воспринимать этого человека как члена семьи». Кроме того, увольнять прислугу надо при свидетелях, а «с момента объявления об увольнении и до момента, когда человек покинет ваш дом, должно пройти не более суток, после чего вход ему закрывается навсегда. Если нужно, меняются ключ, замок, код — и охрана получает соответствующие распоряжения».
Эмоции на прислугу тратить не надо, так как эмоции можно тратить только на равных:
«Как бы вы ни были возмущены и расстроены, нельзя кричать на персонал. Дело даже не в том, что это неэтично (хотя это, конечно, неэтично). А в том, что бурные эмоции мы должны открыто выражать только по отношению к равным. Если вы чрезмерно эмоционально реагируете на пылинку на ножке бокала Baccarat, то после неизбежно начнёте чувствовать угрызения совести. Отсюда один шаг до заискивания. И вот вы уже рыдаете в объятиях друг друга, и горничная становится почти подругой, а грязь на бокалах по-прежнему никто не думает вытирать. Сможете взять себя в руки и спокойным тоном сказать: «Наталья, больше этого быть не должно», — в следующий раз пыли не случится. А если случится, то Наталья вам просто не подходит».
Словом, Александр Сергеевич со своим «выпьем, няня, где же кружка» и пятисотлетним дворянским древом в данной системе ценностей — лох и фраер.
Впрочем, он предвидел:
Понятна мне времён превратность,
Не прекословлю, право, ей:
У нас нова рожденьем знатность,
И чем новее, тем знатней.
Родов дряхлеющих обломок
(И по несчастью, не один),
Бояр старинных я потомок;
Я, братцы, мелкий мещанин.
Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов,
И не был беглым он солдатом
Австрийских пудреных дружин;
Так мне ли быть аристократом?
Я, слава Богу, мещанин.
Мой предок Рача мышцей бранной
Святому Невскому служил;
Его потомство гнев венчанный,
Иван IV пощадил.
Водились Пушкины с царями;
Из них был славен не один,
Когда тягался с поляками
Нижегородский мещанин.
Смирив крамолу и коварство
И ярость бранных непогод,
Когда Романовых на царство
Звал в грамоте своей народ,
Мы к оной руку приложили,
Нас жаловал страдальца сын.
Бывало, нами дорожили;
Бывало… но — я мещанин.
Спустя буквально сутки после публикации статьи Маша начала публично извиняться. Но почему-то исключительно на английском языке — видимо, чтобы не снисходить слишком уж откровенно до людей.
А потом случилось самое страшное и саморазоблачительное для великой российской новой аристократии. На выручку к «однокласснице» прибежала не кто-нибудь, а сама Божена «п*датая шуба» Рынска, в народе именуемая Курицыной, недавно осуждённая к общественным работам (метла и швабра) за нападение на журналистов.
Божена приступила к обелению репутации подзащитной. Речь заканчивалась так: «Я бы, нарочно, не то, что не извинилась бы, а зае*ашила бы лук с голой жопой и написала: киш ми ин тухес. В смысле, поцелуйте меня в жопу».
Невозможно не заметить некоторые аристократические странности.
Во-первых, у старой русской аристократии, у высшей её части, было принято стесняться и стыдиться крепостного права. Крепостное право, жестокое обращение дворян с крестьянами было предметом стыда целого сословия. Напоминание о пресловутой Салтычихе, ставшей знаменитой мучительством крестьян, было ударом ниже пояса.
Здесь же мы имеем на руках моральную перверсию культа Салтычихи. Из предмета стыда, из жупела — попытка сделать её трендом, гламуром и стилем.
Во-вторых, по каким-то причинам аристократия перешла на искажённый идиш.
То есть та, старая аристократия идеализировала Европу (конкретно Францию — страну прогресса и цивилизации), стремилась к Европе, мнила себя Европой и оттого изъяснялась на европейском языке. Новая же «аристократия» идеализирует Привоз, стремится в Привоз и мнит себя Одесским Привозом. Причём не настоящим, а из антисемитских анекдотов.
Если старая русская аристократия подражала французским шевалье, как она их понимала и воображала — Мари и Вольдемарами, то вот эти — хотят быть Сарой и Рабиновичем.
В-третьих, рекомендуя увольнять прислугу при свидетелях, а после этого немедленно менять замки, ни в коем случае не заводить личных отношений с обслуживающим персоналом, не дарить им одежду, а то они начнут претендовать на господское место и хуже — забывать о том, кто тут зачем находится («горничная перемещается по вашему дому одна — и в вашей одежде. Кто тут хозяйка, надо ещё постараться вспомнить»), эти люди выдают страшную военную тайну — они действительно боятся быть перепутанными с прислугой.
…При этом очень странно, но «классовая солидарность» срабатывает у Высшего Привоза в отношении Маши Байбаковой, но совершенно не работает в отношении каких-нибудь супервысокооплачиваемых чиновников вроде Якунина или Сечина. Почему?
Потому что эти элиты — разной генерации.
Якунин и прочие Шойгу с Бастрыкиными — выплыли наверх на волне государственного строительства. Больших проектов, строек и развития. Они могут быть приятными, неприятными, снобами, жадинами и сволочами. Или наоборот. Это не важно. Важно, что они встроены в систему развития и находятся на самой вершине этой системы. Это — элита развития.
А им противостоит старая (даже если очень молодая, как Маша Байбакова) аристократия ельцинского извода, образовавшаяся не из процесса производства, строительства или войны, а из процесса приватизации — это когда «что охраняю, то и имею» возводилось в гербовой девиз на щите. Проще говоря, старая ельцинская аристократия — это горничные и дворецкие советской власти, успешно уволокшие и присвоившие себе замки, шмотки и слуг помладше. Ужас, который они испытывают перед собственными руками нанятыми дворецкими и горничными, — это страх своего отражения в зеркале. Они и есть те самые вороватые приказчики и шлюховатые горничные. Элитный комсомолец Ходорковский — это просто супергерой и король тусовки.
Проще говоря, перед нами элита, набранная из жлобов.
Не имеющих почтения к людям, не интересующихся разницей между добром и злом, готовых унизиться за копейку.
…У людей Высшего Привоза есть ещё один немаловажный вредоносный аспект — поскольку они ничего не умеют, кроме как красть и присваивать под шумок, то и их доминирующее положение, как и в прошлый раз, кто-то должен обеспечить. Именно в этом и заключается причина их постоянных реверансов в сторону США, Израиля и Европы — английский, подражание анекдотическому еврейству и пр., — они полагают, что им оттуда обеспечат.
Не нужно сходить с ума от ненависти к ним.
Их нужно просто уволить. Можно без свидетелей.
Но замки всё же надо сменить.
И отдать соответствующие распоряжения охране.
Роман Носиков
Колумнист "ОДНАКО"
Родился в Москве в 1976 году. Юрист, публицист. Автор блога roman-n.livej
ournal.com
Общество в очередной раз заметило, что на нём, свесив ножки, размещается потомственная российская элита. Это произошло случайно — благодаря одной отважной девушке.
Дочь олигарха Олега Байбакова Мария написала превосходную по степени откровенности статью для гламурного журнала о том, как правильно вести себя с прислугой. По мнению Марии, главная ошибка в обращении с прислугой — «подружиться с кем-то из стаффа и начать воспринимать этого человека как члена семьи». Кроме того, увольнять прислугу надо при свидетелях, а «с момента объявления об увольнении и до момента, когда человек покинет ваш дом, должно пройти не более суток, после чего вход ему закрывается навсегда. Если нужно, меняются ключ, замок, код — и охрана получает соответствующие распоряжения».
Эмоции на прислугу тратить не надо, так как эмоции можно тратить только на равных:
«Как бы вы ни были возмущены и расстроены, нельзя кричать на персонал. Дело даже не в том, что это неэтично (хотя это, конечно, неэтично). А в том, что бурные эмоции мы должны открыто выражать только по отношению к равным. Если вы чрезмерно эмоционально реагируете на пылинку на ножке бокала Baccarat, то после неизбежно начнёте чувствовать угрызения совести. Отсюда один шаг до заискивания. И вот вы уже рыдаете в объятиях друг друга, и горничная становится почти подругой, а грязь на бокалах по-прежнему никто не думает вытирать. Сможете взять себя в руки и спокойным тоном сказать: «Наталья, больше этого быть не должно», — в следующий раз пыли не случится. А если случится, то Наталья вам просто не подходит».
Словом, Александр Сергеевич со своим «выпьем, няня, где же кружка» и пятисотлетним дворянским древом в данной системе ценностей — лох и фраер.
Впрочем, он предвидел:
Понятна мне времён превратность, Не прекословлю, право, ей:
У нас нова рожденьем знатность,
И чем новее, тем знатней.
Родов дряхлеющих обломок
(И по несчастью, не один),
Бояр старинных я потомок;
Я, братцы, мелкий мещанин.
Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов,
И не был беглым он солдатом
Австрийских пудреных дружин;
Так мне ли быть аристократом?
Я, слава Богу, мещанин.
Мой предок Рача мышцей бранной
Святому Невскому служил;
Его потомство гнев венчанный,
Иван IV пощадил.
Водились Пушкины с царями;
Из них был славен не один,
Когда тягался с поляками
Нижегородский мещанин.
Смирив крамолу и коварство
И ярость бранных непогод,
Когда Романовых на царство
Звал в грамоте своей народ,
Мы к оной руку приложили,
Нас жаловал страдальца сын.
Бывало, нами дорожили;
Бывало… но — я мещанин.
Спустя буквально сутки после публикации статьи Маша начала публично извиняться. Но почему-то исключительно на английском языке — видимо, чтобы не снисходить слишком уж откровенно до людей.
А потом случилось самое страшное и саморазоблачительное для великой российской новой аристократии. На выручку к «однокласснице» прибежала не кто-нибудь, а сама Божена «п*датая шуба» Рынска, в народе именуемая Курицыной, недавно осуждённая к общественным работам (метла и швабра) за нападение на журналистов.
Божена приступила к обелению репутации подзащитной. Речь заканчивалась так: «Я бы, нарочно, не то, что не извинилась бы, а зае*ашила бы лук с голой жопой и написала: киш ми ин тухес. В смысле, поцелуйте меня в жопу».
Невозможно не заметить некоторые аристократические странности.
Во-первых, у старой русской аристократии, у высшей её части, было принято стесняться и стыдиться крепостного права. Крепостное право, жестокое обращение дворян с крестьянами было предметом стыда целого сословия. Напоминание о пресловутой Салтычихе, ставшей знаменитой мучительством крестьян, было ударом ниже пояса.
Здесь же мы имеем на руках моральную перверсию культа Салтычихи. Из предмета стыда, из жупела — попытка сделать её трендом, гламуром и стилем.
Во-вторых, по каким-то причинам аристократия перешла на искажённый идиш.
То есть та, старая аристократия идеализировала Европу (конкретно Францию — страну прогресса и цивилизации), стремилась к Европе, мнила себя Европой и оттого изъяснялась на европейском языке. Новая же «аристократия» идеализирует Привоз, стремится в Привоз и мнит себя Одесским Привозом. Причём не настоящим, а из антисемитских анекдотов.
Если старая русская аристократия подражала французским шевалье, как она их понимала и воображала — Мари и Вольдемарами, то вот эти — хотят быть Сарой и Рабиновичем.
В-третьих, рекомендуя увольнять прислугу при свидетелях, а после этого немедленно менять замки, ни в коем случае не заводить личных отношений с обслуживающим персоналом, не дарить им одежду, а то они начнут претендовать на господское место и хуже — забывать о том, кто тут зачем находится («горничная перемещается по вашему дому одна — и в вашей одежде. Кто тут хозяйка, надо ещё постараться вспомнить»), эти люди выдают страшную военную тайну — они действительно боятся быть перепутанными с прислугой.
…При этом очень странно, но «классовая солидарность» срабатывает у Высшего Привоза в отношении Маши Байбаковой, но совершенно не работает в отношении каких-нибудь супервысокооплачиваемых чиновников вроде Якунина или Сечина. Почему?
Потому что эти элиты — разной генерации.
Якунин и прочие Шойгу с Бастрыкиными — выплыли наверх на волне государственного строительства. Больших проектов, строек и развития. Они могут быть приятными, неприятными, снобами, жадинами и сволочами. Или наоборот. Это не важно. Важно, что они встроены в систему развития и находятся на самой вершине этой системы. Это — элита развития.
А им противостоит старая (даже если очень молодая, как Маша Байбакова) аристократия ельцинского извода, образовавшаяся не из процесса производства, строительства или войны, а из процесса приватизации — это когда «что охраняю, то и имею» возводилось в гербовой девиз на щите. Проще говоря, старая ельцинская аристократия — это горничные и дворецкие советской власти, успешно уволокшие и присвоившие себе замки, шмотки и слуг помладше. Ужас, который они испытывают перед собственными руками нанятыми дворецкими и горничными, — это страх своего отражения в зеркале. Они и есть те самые вороватые приказчики и шлюховатые горничные. Элитный комсомолец Ходорковский — это просто супергерой и король тусовки.
Проще говоря, перед нами элита, набранная из жлобов.
Не имеющих почтения к людям, не интересующихся разницей между добром и злом, готовых унизиться за копейку.
…У людей Высшего Привоза есть ещё один немаловажный вредоносный аспект — поскольку они ничего не умеют, кроме как красть и присваивать под шумок, то и их доминирующее положение, как и в прошлый раз, кто-то должен обеспечить. Именно в этом и заключается причина их постоянных реверансов в сторону США, Израиля и Европы — английский, подражание анекдотическому еврейству и пр., — они полагают, что им оттуда обеспечат.
Не нужно сходить с ума от ненависти к ним.
Их нужно просто уволить. Можно без свидетелей.
Но замки всё же надо сменить.
И отдать соответствующие распоряжения охране.
Комментариев нет:
Отправить комментарий